– Так были же?

Отрок через плечо обернулся, пронизывая ясными голубыми глазами, которые тут же погасли, будто замутились воспоминаниями.

– Ну, были. Забрал их Коган.

Агна так и закаменела, как в пол вросла.

– Как Коган? Зачем?

– Не знаю, мал был, ещё разговаривать не мог, да и не помню их. Пошли, велено же скорее, – поторопил сердито и пустился чуть ли не бегом по лестнице – поди, догони.

Мысли замельтеши в голове беспорядочно, и внутри ещё мрачнее стало, из услышанного Агна так ничего и не поняла. Шла за Грошко молча, о́трок вёл через переходы сумрачные да двор небольшой, но уже полнившийся людьми, пока не оказались они перед крыльцом высоченным княжеским, что занимал едва ли не два яруса. Агна будто от морока очнулась, огляделась. По небу прозрачные облака текли, озарённые бледным золотом – утро уж вступало в силу, тени становились глубокими и синими, и воздухе собиралось последнее тепло. Агна заметила, что трава тут ссохшаяся вся, опутанная паутиной, в то время как на лугах ещё пасутся стада – осень тут будто торопилась к своему исходу. Сруб терема скалой нависал, добротный, на века поставленный, с оконцами небольшими, кровли коньками венчанные со звериными головами. А больше Агна и рассмотреть ничего не смогла, чтобы не отстать от Грошко, поспешила, поднимаясь по высоким ступеням, и едва не выдохлась от такого крутого подъёма.

Вошли они в горницу, на удивление светлую, чем думалось. Здесь пахло совсем иначе, чем в избах чернавок: горечью и крепостью – мужичком духом. И сразу ясно стало, что женщин здесь меньше, а может, и вовсе нет. Едва они с Грошко прошли столбы резные, что подпирали расписной балочный потолок, Агна увидела длинный стол, застеленный скатертью белоснежной с выставленной на ней щедрой снедью, за ним уже сидели княжичи – старший и младший. Появление девушки приглушило их голоса – они о чём то разговаривали и смокли, когда Агна приблизилась. Ни один из княжичей не шелохнулся почтенно приветствовать девушку – оно и понятно. Она для них по прежнему девка из хоть и вольного, но простого роду.

Агна набрала в грудь воздуха, поняв, что и не дышала, но желать здравия тоже не стала. Вротислав чуть голову русоволосую набок склонил, и взгляд его больше от неё не отлипал. Старший княжич – Анара́д – напротив, будто и смотреть на неё не желал, только вскользь как то полоснул прохладой, сидел на скамье расслабленно, ворот его рубахи распахнут, поблёскивало на шее сильной гривна витая, но душно тут не было, напротив, прохладно даже – такую хоромину не просто протопить так скоро.

– Садись, – велел Анара́д, – а ты ступай, только далеко не уходи, – наказал он отроку.

Грошко, приклонив низко голову, отступил вмиг, и его как ветром сдуло, только и слышны торопливые удаляющиеся шаги, что эхом отдаляясь по полупустым углам, ударили в грудь, подняв в Агне ещё большую тревогу. Она прошла, не торопясь, не обращая внимания, как похолодели пальцы, и нутро сжималось, присела на скамью напротив братьев.

Агна удивилась даже приглашению такому щедрому девке простой – по ихнему, хоть и жрице будущей: в горницу пригласить и за стол хозяйский посадить, будто ровню. Нет нет, а мысли беспокойные всколыхнулись – догадались ли? Но нет – откуда?

– Угощайся, – приветливо улыбнулся Вротислав.

На столе чары с медовухой пахучей, лоток со щукой печёной – видно, они уже поутренничали давно и разговаривали о чём то. Агна подняла глаза на Вротислава, тот продолжал вникать в неё, играючи скользя взглядом по шее, груди, так, что хотелось немедленно прикрыться от взора его горячего. Посмотрела на Анара́да да пристыла к скамье. Чего вдруг – сама не поняла, но от того, как гулял в его взгляде какой то шалый ветерок и, вместе с тем, сосредоточенно были сведены брови, внутри живота жар непонятный всколыхнулся, что Агне совсем не понравилось.