|
А ты не хочешь ещё раз искупаться, Клив? Вместе со мной. Он ощутил её желание, её готовность отдаться ему без оглядки, и почувствовал себя последним подонком. Он не оправдал её ожиданий, не дал удовлетворения её телу. Она даже не поняла, чего лишилась из-за его свинской торопливости. Но сейчас он должен был взять себя в руки. Когда она целовала его, ему хотелось повалить её на земляной пол, сорвать с неё платье и снова войти в нее. Но он этого не сделает. Легко представить, что бы подумал о нем Меррик, если б узнал, как он обошелся в первую брачную ночь со своей невинной молодой женой! А теперь она хочет искупаться вместе с ним в бане. От этой мысли его пробрала дрожь, и он ясно представил её себе нагой и мокрой, представил, как его скользкие от мыла руки ласкают её, как он поднимает её и входит в её плоть. О боги, что за мука! Он скорее перережет себе горло, чем снова так обойдется с ней. — Нет, Чесса, сейчас я не могу. Позже увидимся. Он быстро чмокнул её в щеку и поспешно двинулся к двери. У самой двери он остановился, обернулся и сказал: — Прости меня за прошлую ночь. Не знаю, что на меня нашло, но я просто не мог с собой совладать. Прежде со мной такого никогда не случалось, но… — Он явно был страшно зол на самого себя, сгорал от стыда и не знал, что делать. Она проговорила, не отрывая от него взгляда: — Я хочу снова касаться тебя, Клив, ласкать тебя, слышать твои стоны, чувствовать твою дрожь. Прикосновение к твоему телу доставляет мне такую радость! Разве тебе не нравится, когда я касаюсь тебя там? Вид у него был такой, словно она пронзила его стрелой. Не говоря ни слова, он почти выбежал наружу. Чесса опустила глаза и улыбнулась. Мужчины — странные существа. И очаровательные. Ей не терпелось снова оказаться наедине с мужем в спальне. Проснувшись сегодня утром, она не знала, чего ждать, но была полна надежд. Однако эти надежды быстро угасли. По его виду было заметно, что ему стыдно, что он не знает, куда себя деть от смущения. Он быстро покинул спальню, едва обменявшись с Чессой парой слов. Теперь она поняла, почему. Интересно, что же он сказал другим мужчинам и что они сказали ему? * * * Лицо Клива покраснело, жилы на шее вздулись. — Ты сказала Рорику, что я взял тебя пять раз?! Пять раз? И вдобавок ещё спросила, достаточно ли это или нет? И поинтересовалась, устают ли мужчины вообще? Чесса уставилась на свои башмаки, потом робко подняла на него глаза. — Да, — пролепетала она испуганным тоненьким голоском, чертя по земле носком башмака. — О боги, перестань сейчас же! Твое притворство меня не обманет. Смотри мне прямо в глаза и, если уж хочешь смеяться надо мной, смейся вслух, а не про себя. — Ладно, — и она широко улыбнулась, отбросив всю свою напускную скромность. — У бедняги Рорика челюсть отвисла чуть ли не до земли. Он все задавал мне вопросы об одном и том же. Правильно ли я сосчитала? Хорошо ли я понимаю, что это такое — пять раз за одну ночь? Пять отдельных раз с промежутками между ними? По-моему, для него это было очень важно. Клив все ещё видел перед собой озадаченное лицо Рорика: тот был явно удивлен, что его друг способен на такую прыть. Он тяжело вздохнул: — О боги, что за день! Мужчины только об этом и говорят. |
