|
— Думаю, сейчас над этим островом льет как из ведра. Там вовсю сверкают молнии, потому нам и удалось его разглядеть. А теперь иди лучше назад в шатер, принцесса. — О нет, Керек, я хочу остаться здесь, чтобы все видеть. Могу ли я чем-нибудь помочь? — Останься в живых — это все, что от тебя требуется, — ответил он и исчез в темноте. Через несколько мгновений начался ливень. Чесса увидела, как огромная, словно гора, волна подхватила одного из воинов и смыла его за борт. Спасти его было невозможно. Торрик ещё громче завопил, чтобы все гребли, гребли изо всех сил, иначе им не уцелеть. * * * — Господин, все лодки уже вытащены на берег, привязаны и укрыты. Мы готовы к буре. Рорик Харальдссон, хозяин Ястребиного острова, кивнул и откинул Назад голову, подставляя лицо хлынувшему дождю. От мощи дождевых струй у него перехватило дыхание. Уже много лет он не видел такого неистового ливня. Хорошо, что его люди приняли все меры предосторожности, какие только можно было принять. Теперь остается только переждать ненастье. Он вошел обратно в дом — большое, вытянутое в длину здание. Так как все двери были плотно закрыты, оно уже было полно легкого голубоватого дыма, поднимающегося из очага. Рорик подошел к своей жене Ми-ране, которая спокойно сидела и шила. Скорее всего она шила ему ещё одну голубую рубашку, ведь, по её словам, в голубом он выглядел ещё великолепнее и намного лучше, чем в одежде других цветов. Ему нравились её комплименты и её подковырки тоже. Она никогда не отличалась кротостью и покладистостью, и именно такой он её любил. Он знал, что она, не колеблясь, убьет любого, кто попытается причинить ему зло, любого, кто будет угрожать их детям, их острову, их людям. Он доверял ей, как самому себе, и понимал, как ему повезло: лишь очень немногие мужчины могли сказать такое о своих женах или друзьях. Когда он приблизился, она подняла на него взгляд, но не улыбнулась. Ее лицо было бледно, и он с тревогой заметил, что её пальцы слегка дрожат. Он вопросительно поднял одну бровь; — Опять голубая? — Ты о рубашке? Конечно, она будет голубая, такая же, как твои глаза. Мне надо будет нашить тебе побольше голубых рубашек впрок, чтобы хватило до той поры, когда твои глаза выцветут и я забуду, какими они были раньше. Клянусь всеми богами, Рорик, эта буря так неистовствует, как будто Тор обрушил на наш остров весь свой гнев. — А как ему не гневаться? Во всем виновата ты, женщина. Говорил же я тебе, не обращайся так властно с моим бедным телом. Боги не любят, когда женщины подминают под себя мужчин, которые по слабости своей плоти всегда готовы подчиниться, если в награду им сулят наслаждение. — И он многозначительно ухмыльнулся. Мирана вскочила с кресла, бросила недошитую голубую рубашку на подлокотник и накинулась на мужа. Она колотила по его груди кулачками, смеялась и кусала его плечи. — Мама, не бей отца! Он хороший, он не мог сделать ничего дурного! Мирана обернулась и посмотрела на свою маленькую дочку Аглиду, такую золотоволосую и прекрасную, что от взгляда на неё занимался дух. — Твой отец, — сказала она, подхватывая девочку на руки, — большой шутник. |
