|
Твой отец и его сыновья — вот кто много значат, а вовсе не ты. А я значу ещё больше, чем все они вместе взятые. Ты ещё пожалеешь о rnl, что сделала, сильно пожалеешь! Она развернулась и быстро вышла из сада через маленькую дверь в стене, которую Клив не замечал, пока она её не открыла. — Не нужна ли тебе помощь? — спросил он девушку. Она повернулась на звук его голоса. — Кто ты такой? Она тяжело дышала, и её грудь вздымалась. У неё были красивые груди, полные, высокие, ясно вырисовывающиеся под тонким полотняным платьем. Она были ниже, чем ему показалось вначале, когда она без тени страха набросилась на свою старшую противницу. Глаза у неё были зеленые, как сырой мох, растущий на берегах реки Лиффи. Похоже, в случае чего, она готова бесстрашно броситься и на него и вцепиться ему в волосы. Спокойно и вкрадчиво, как и полагается дипломату, он сказал: — Я Клив из Малверна, посланец Ролло, герцога Нормандии. Она смерила его взглядом, полным презрения и неприязни. Сейчас она скажет ему какую-нибудь грубость, наверняка скажет, ведь в разговоре с той женщиной с удивительными волосами она без обиняков говорила, что думала, и не выбирала выражений. Однако вместо грубости девушка прибегла к другому оружию — насмешке. — Посланец? — произнесла она язвительным тоном. — Насколько мне известно, ты не просто посланец, а полномочный посол. Ты представляешь здесь герцога, не так ли? Ты приехал в Дублин заключить какое-то соглашение с королем. — Можно выразиться и так. Тон девушки стал ещё язвительнее. — Все вы, дипломаты, умеете гладко говорить. Вы приезжаете к нам от своих герцогов или королей и пытаетесь добиться каких-то своих хитрых целей. В прошлом месяце здесь был посланник французского короля Карла — льстивый, угодливый, и он все время бросал на меня такие взгляды, словно мое платье спало с меня и лежало у моих ног. После разговора с ним мне захотелось помыться. Вы никогда не говорите прямо, но ваши пустопорожние речи всегда сладки и елейны. Как видно, вы, дипломаты, считаете тех, с кем разговариваете, глупцами. Ну так имей в виду — я не страдаю глупостью. Хорошо еще, что в тебе нет угодливости, как в том французишке, и ты не раздеваешь меня взглядом. А теперь ответь — зачем ты за нами шпионил? Чего тебе надо? Клив улыбнулся девушке. Сейчас она как следует разглядит его шрам и поморщится или отшатнется. Однако она не сделала ни того, ни другого, и он, удивившись, пояснил: — Собственно говоря, я просто осматривался, знакомился с обстановкой. До моего слуха донеслись голоса, и я вышел в этот прекрасный сад. Я рад, что тебе не удалось вырвать волосы твоей противницы. Они у неё слишком красивые, чтобы валяться на земле, не услаждая ничей взор. — Да, она ими очень гордится. — Девушка вздохнула. — Волосы у неё на голове держатся крепко, будь она проклята. Я дергала их изо всех сил, но у меня ничего не вышло. Сегодня я в первый раз дала ей сдачи, но недостаточно. Только боги знают, что она теперь сделает, чтобы поквитаться со мной. Она всегда ухитряется мне подгадить. Клив подошел к ней ближе. На её левой щеке краснел след от удара. Он протянул было руку, но тут же опомнился и опустил её. — Тебе не больно? — Нет. |
