– Разведали, что и как, – уточнил Арьян. – Становище их большое, и воинов много. Нам бы ещё сотню набрать.

Ерислав задумчиво огладил длинную щетину, сдвинул брови, задумчиво посмотрел перед собой, что то обдумывая, решая. Заримир тоже взглядом неспешным скользнул по княжичам. Данимир заёрзал, уж не зная, чего ждать, какого ответа. Вновь в тишине разленившейся, вязкой смешок раздался. Арьян повернул голову, но в переходе длинном, залитом огненным закатным светом, не увидел никого.

– Добровольцы будут, – наконец сказал Ерислав. – Сотню наберём, только не вовремя вы собрались. Под самый праздник. Выждать бы нужно.

Арьян опустил взор, раздумывая над сказанным. До праздника три дня ещё.

– Долго, – ответил он, встречаясь взором с другом.

– В таком деле лучше не спешить, а после праздника и больше соберём. Мы и сами желаем раздавить гадов, но здесь лучше подождать.

Переглянувшись с Данимиром, Арьян ощутил лишь, как нетерпение каменеет под сердцем. Принять это решение трудно, но Ерислав прав. Тот, прочитав на лице старшего княжича хмурость, улыбнулся широко, придвигая чару.

– Пока гостями будьте, давно вас не было, потолкуем, есть ведь о чём, а потом грянем на врага, сотрём в прах.

Арьян невольно тоже улыбнулся, вторя другу, от слов утешительных легче хоть и не стало, но посветлело на душе. Поднял чару тяжёлую, отпил.

– Ты расскажи вот что, – начал Заримир, пронизав княжича взглядом острым, заинтересованным. – Слышал я, ты взять в жёны надумал Всеславу, дочку Варкулы.

А Арьяна в боку даже кольнуло остро от вопроса нежданного. Княжичи видно не знают о случившемся.

– Нет, Заримир, она мне больше не невеста.

– Ха! Как это? Что то я не понял, – Ерислав обхватил чару, вновь к себе пододвигая. – Помню, как глаза твои хмелели, когда говорил о княжне зеленоглазой.

Говорить не позволили вошедшие прислужники, извещая, что баня истоплена.

– Потом расскажу, – Арьян вернул взгляд на братьев, уходя от ответа.

– Хорошо. У нас ещё много на то времени, – соглашаясь, поднялся Ерислав во весь свой могучий рост. – А сейчас прошу в баньку, с дороги попариться. Людей ещё расселить нужно, а вечером как соберёмся, как пошумим да на весь детинец.

Поднявшись, Арьян крепким пожатием руки скрепил слова его.

Когда братия оказалась в предбаннике, солнце уже село, погружая детинец в прохладу. Поползли холодные тени, остужая нагретую за день землю, что даже трава поднялась, соком напитавшись. Пар да горячая вода ещё больше размягчили тело, разморили, делая его свинцовым, неповоротливым, и уснуть бы крепким сном, да берёзовый веник, промоченный в варе, обрушивался раз за разом на спину, выдёргивал Арьяна из полудрёмы. Не удалось уйти и от расспросов. Братья узрели рубцы затянувшиеся, но ещё не сошедшие с кожи, да не дали долго побыть в покое. Вынудили рассказать и о Всеславе, и о том, как напал на него его же человек из дружины, и как в огненную навь едва не сошёл. И от того сделалось ещё тяжелее.

А после, как и обещал Ерислав, во дворе дружинном сдвинули столы широкие под открытым ночным небом, накрыли богато, возожгли костры, расстелили шкуры по скамьям, по случаю завалили секачей молодых да над огнём на вертела подвесили. Шумно стало, и о бремени своём Арьян позабыл. А потом за чарой другой, спор жаркий затеялся.

– Они страха не имеют! Думают, бесам этим дозволено всё! – грянул Ерислав со своего места, сверкая одичавшим, разожжённым вином горячим взором.

– Если уж на княжичей нападают, то что говорить о народе простом? Кто их защитит? – подхватил Заримир, оглядывая собравшихся мужей за столом.

Те ярились только с каждым словом, каждый понимал, что спускать такое с рук уже невозможно.

– Ждать, пока окрепнут да нападут первыми? Разве мы трусы какие или немощные, разве оружие не сможем взять в руки да показать, кто здесь хозяева? Разве не укажем на то, что земля эта наша и бесчинствовать на ней мы не позволим? Врагу не отдадим! Своё отстоим!

Мужи переговаривались, соглашаясь с каждым сказанным словом, пока новая волна гнева не обжигала сердца, не давая покоя.