|
-- Капитан Блад, это в самом деле ты? Откуда же?.. Капитан Блад легким взмахом тонкой, гибкой руки, утопавшей в пене кружев, прервал его: -- Я все время был поблизости от вас, после того как вы высадились на перешейке, и знаю, что с вами произошло. Да ничего другого я и не ждал. Но надеялся все же, что успею предотвратить беду. -- Но ты покараешь вероломного убийцу? -- Да, и притом немедля, можешь не сомневаться: такое чудовищное преступление требует мгновенного воздаяния. -- Голос капитана Блада звучал мрачно, столь же мрачно было и его чело. -- Пошли вниз всех, кто умеет наводить орудия. Начавшийся прилив повернул бригантину корпусом вдоль пролива; она стояла теперь носом к другим кораблям, и потому открытие бортовых орудийных портов могло пройти незамеченным. -- А на что нам сейчас пушки, капитан? -- удивился Тренем. -- Мы же не можем вступать в бой. У нас и людей мало и орудий. -- Хватит на то, что от вас потребуется. Такого рода дела решаются не только людьми и пушками. Истерлинг поставил вас в этом проливе, чтобы вы послужили щитом для его кораблей. -- Блад коротко, сухо рассмеялся. -- Скоро ему придется уразуметь, насколько это невыгодно для него стратегически. Да, да, придется. Пошли своих канониров вниз. -- И он тут же начал быстро отдавать другие распоряжения: -- Восемь человек пусть спустятся в шлюпку. За кормой стоят две пироги, полные людей, -- они помогут нам верповать судно для бортового залпа, когда настанет время. Отлив нам поможет. Всех остальных матросов до единого пошли в рангоут, чтобы отдать паруса, как только мы выйдем из пролива. Ну, живее, Тренем, шевелись! И он спустился вниз на батарейную палубу, где орудийная прислуга уже готовила пушки. Его слова и уверенный вид вдохнули бодрость в людей, и они повиновались ему беспрекословно. Они не понимали, что он затевает, но верили в него, и это укрепляло их дух; они знали, что капитан Блад отомстит Истерлингу за убийство их капитана и за все нанесенные им обиды. Когда пушки были в боевой готовности и фитили задымились, капитан Блад снова поднялся наверх. Две пироги с индейцами и большая шлюпка бригантины стояли за ее кормовым свесом и не были видны с других кораблей. Буксирные, тросы принайтовили, и в лодках ждали только команды. По предложению Блада Тренем не стал поднимать якоря, но только выпустил якорную цепь, и все налегли на весла. Отлив облегчил верпование судна, и бригантина стала медленно поворачиваться корпусом поперек пролива. А капитан Блад тем временем уже снова спустился вниз и давал указания канонирам правого борта. Пять пушек навели на румпель "Гермеса", остальные пять должны были смести его ванты. Когда бригантина начала поворачиваться, и это было замечено на других кораблях, там пришли к заключению, что напуганная участью, постигшей их капитана, команда почла за лучшее убраться восвояси, и с палубы "Гермеса" в адрес уходящего корабля полетели насмешливые напутствия и улюлюканье. |
