|
-- Я только предупреждаю тебя, капитан. -- Вот оно что! О чем же это ты меня предупреждаешь? -- Предупреждаю, что все "береговое братство", все пираты поднимутся против тебя за измену слову. -- За измену слову? -- В голосе Истерлинга послышались визгливые нотки. -- Как ты смеешь, паршивый ублюдок, бросать мне в лицо такие слова! "Измена слову"! -- Истерлинг выхватил из-за пояса пистолет. -- Вон с моего корабля и скажи своей своре, что, если к полудню твоя паршивая посудина все еще будет торчать здесь, я ее пущу ко дну. Отправляйся! Пайк весь дрожал от негодования. Оно придало ему храбрости, и он пошел со своего главного козыря. -- Что же, прекрасно, -- сказал он. -- Тогда тебе придется иметь дело с капитаном Бладом. Пайк рассчитывал взять капитана Истерлинга на испуг, но никак не ожидал, что этот испуг может принять подобные размеры, и не учел, на что способен такой человек, как Истерлинг, когда, охваченный паникой, ослепленный яростью, он очертя голову ищет выхода. -- Капитан Блад? -- повторил Истерлинг и скрипнул зубами; лицо его налилось кровью. -- Значит, ты побежишь жаловаться капитану Бладу? Так ступай жалуйся сатане в аду! -- И он в упор выстрелил капитану Пайку в голову. Пираты в ужасе отпрянули в сторону, когда тело Пайка рухнуло на решетку люка. Истерлинг хрипло рассмеялся: видали, мол, слюнтяев! Галлоуэй невозмутимо взирал на происходящее, его обезьяньи глазки остро поблескивали. -- Уберите эту падаль! -- Истерлинг дымящимся пистолетом махнул в сторону неподвижного тела. -- Вздерните его на нок-рею. -- Пусть эти свиньи там, на "Велиэнте", знают, что ждет всякого, кто посмеет перечить капитану Истерлингу. Протяжный крик, полный ужаса, скорби и гнева, разнесся над палубами бригантины, когда ее команда, столпившаяся у левого фальшборта, увидела сквозь сетку снастей "Гермеса" безжизненное тело своего капитана, повисшее на нок-рее "Авенджера". Это зрелище настолько приковало к себе все взоры, что никто не заметил, как к правому борту бригантины неслышно скользнули две индейские пироги, и высокий мужчина" в черном, расшитом серебром костюме, поднялся по трапу на палубу. Пираты обнаружили его присутствие, лишь когда у них за спиной прозвучал его ясный, твердый голос: -- Я, кажется, немного опоздал. Все обернулись и увидели, что капитан Блад стоит на крышке люка, положив левую руку на эфес шпаги; увидели его лицо, затененное широкими полями шляпы с плюмажем, и его глаза, в которых горело холодное, чистое пламя гнева. Пораженные, они смотрели на него, словно на привидение, не веря своим глазам, спрашивая себя, как он очутился здесь. Наконец Тренем бросился к нему, глаза его возбужденно сверкали на потемневшем от горя лице. |
