— Извини, что звоню тебе домой, Ричард, — сказал Вилли. — И так поздно…

— Пое…ь, что случилось?

— Непосредственная проблема в том, что мне прострелили руку из рогатки… — Вилли немного поерзал. Его рука вспыхнула, губы разошлись в оскале. — … шариком от подшипника.

На другом конце провода молчали.

— Я знаю, как это звучит, но это правда. Женщина стреляла в меня из рогатки.

— Боже! Что?.. — женский голос.

Джинелли сказал что-то на итальянском, потом вернулся к телефону.

— Это не шутка, Вильям? Какая-то шлюха прострелила твою руку шариком от подшипника, выстрелив из рогатки?

— Я не звоню людям посреди… — он взглянул на часы. Новая вспышка боли. — … в три часа ночи, чтобы шутить. Я сижу тут уже более трех часов, пытаясь дождаться утра. Но боль… — он рассмеялся болезненным, беспомощным, уязвленным смехом. — Но боль слишком сильная.

— Это имеет какое-то отношение к тому, что ты рассказывал мне раньше?

— Да.

— Цыганка?

— Да, Ричард…

— Да? Ладно, обещаю тебе одно. После этого им больше не захочется связываться с тобой.

— Ричард, я не могу пойти с этим к врачу, и я… я действительно очень сильно страдаю от боли. — «Вилли Халлек — Великий Мастер Преуменьшений», — подумал он. — Ты можешь кого-нибудь прислать? Скоро будет Федеральный Экспресс. Что-нибудь болеутоляющее?..

— Где ты находишься?

Вилли только на мгновение заколебался, потом помотал головой. Все, кому он доверял раньше, решили, что он спятил. Потом он решил, что его жена и его босс уже наверняка сделали все необходимое для того, чтобы его заключили в лечебницу в штате Коннектикут. Теперь его выбор оказался очень прост и поразителен по своей ироничности: либо довериться дельцу от наркотиков, с которым не виделся почти шесть лет, либо полностью сдаться.

Закрыв глаза, он сказал:

— Я в Бар-Харбор, штат Мэйн. «Френчман-Бэй» — мотель, номер 37.

— Одну секунду, — Джинелли отошел от телефона. Вилли смутно услышал, как он говорит по-итальянски. Потом он снова взял трубку. — Моя жена сейчас сделает пару телефонных звонков. В Норвалке проснется несколько парней, пайзан. Надеюсь, ты удовлетворен?

— Ты — джентльмен, Ричард, — произнес Вилли. Слова вырвались из горла глухим, неразборчивым звуком, и Вилли пришлось прочистить горло. Ему было очень холодно, губы были очень сухими. Вилли попробовал облизать их, но язык тоже оказался сухим.

— Веди себя спокойно, мой друг, — продолжал Джинелли. В его голосе снова послышалось беспокойство. — Ты меня слышишь? Очень спокойно. Завернись в одеяло, если хочешь, но не двигайся. Тебя подстрелили. Ты в шоке.

— Я был в шоке почти два месяца, — ответил Вилли и снова засмеялся.

— О чем ты говоришь?

— Не бери в голову.

— Ладно. Но мы должны поговорить, Вильям.

— Да.

— Я… подожди секунду, — снова послышатся приглушенный итальянский. Вилли снова прикрыл глаза и стал прислушиваться. Потом Джинелли опять взял трубку. — К тебе приедет человек, с болеутоляющим. Он…

— Ричард, это не…

— Не рассказывай мне о моих делах, Вильям, просто слушай.