Изменить размер шрифта - +
..
     Все еще краснея, Кнехт  продолжил  известное любому ученику  изречение:
Gignit autem artificiosam lusorum gentem Cella Silvestris.
     В переводе: А Вальдцель родит семью искусников, играющих в бисер.
     Старик ласково взглянул на него.
     -- Наверно, это и есть твой путь, Иозеф. Ты знаешь, что не все согласны
с  Игрой. Говорят,  что  она просто  заменитель  искусств,  а  игроки просто
беллетристы,  что их нельзя считать  людьми по-настоящему духовными, что они
всего-навсего  свободно  фантазирующие художники-дилетанты. Ты  увидишь, что
тут соответствует  истине.  Может  быть,  по своим представлениям об Игре ты
ждешь от нее большего, чем  она даст тебе, а может быть, и наоборот. То, что
Игра  сопряжена  с  опасностями, несомненно.  Потому-то  мы  и любим  ее,  в
безопасный  путь посылают только слабых. Но  никогда не  забывай того, что я
столько   раз   говорил  тебе:   наше   назначение   --   правильно   понять
противоположности, то есть сперва как противоположности, а потом как  полюсы
некоего  единства.  Так  же обстоит дело и  с игрой в  бисер.  Художнические
натуры влюблены  в эту игру, потому что  в ней можно фантазировать;  строгие
специалисты презирают ее -- да и многие музыканты тоже, -- потому что у  нее
нет той степени строгости в самом предмете, какой могут достигнуть отдельные
науки. Что ж, ты узнаешь эти противоположности и со временем обнаружишь, что
это противоположности субъектов, а не объектов, что, например, фантазирующий
художник избегает чистой математики или логики не потому, что что-то знает о
ней  и мог  бы  сказать, а потому, что  инстинктивно  склоняется  в какую-то
другую сторону. По таким инстинктивным и сильным склонностям и антипатиям ты
можешь безошибочно распознать душу мелкую. На самом деле, то  есть в большой
душе и  высоком  уме, этих  страстей нет. Каждый  из  нас лишь человек, лишь
попытка,  лишь нечто куда-то  движущееся. Но двигаться он  должен туда,  где
находится  совершенство, он должен стремиться к  центру, а  не  к периферии.
Запомни: можно быть строгим логиком  или грамматиком и  при этом быть полным
фантазии и музыки. Можно быть музыкантом или заниматься игрой  в бисер и при
этом проявлять величайшую преданность закону и порядку. Человек, которого мы
имеем в виду и который нам нужен, стать которым -- наша цель, мог бы в любой
день сменить свою  науку или свое искусство на любые другие, у него в игре в
бисер засверкала  бы  самая  кристальная логика, а  в  грамматике  --  самая
творческая фантазия.  Такими и надо  нам быть, надо, чтобы  нас можно было в
любой  час  поставить  на  другой  пост  и  это  не вызывало  бы  у  нас  ни
сопротивления, ни смущения.
     -- Пожалуй,  я понял, -- сказал Кнехт. -- Но разве те, кому свойственны
такие сильные пристрастия и антипатии, не  обладают просто  более  страстной
натурой, а другие просто более спокойной и мягкой?
     -- Кажется, что  это так, но это не так, -- засмеялся мастер. --  Чтобы
все  уметь и  всему  отдать должное, нужен, конечно,  не недостаток душевной
силы, увлеченности и тепла, а избыток.
Быстрый переход