Изменить размер шрифта - +

     - Говорите прямо, зачем вам деньги?
     - А вам зачем это знать?
     - Как хотите, - ответила она и гордо повела головой.
     - Рабской теории не  те'рпите,  а  рабства  требуете:  "Отвечать  и  не
рассуждать!" Хорошо, пусть так. Зачем деньги,  вы  спрашиваете?  Как  зачем?
Деньги - все!
     - Понимаю, но не впадать же в такое сумасшествие,  их  желая!  Вы  ведь
тоже доходите до исступления, до фатализма. Тут  есть  что-нибудь,  какая-то
особая цель. Говорите без извилин, я так хочу.
     Она как будто начинала сердиться, и мне ужасно понравилось, что она так
с сердцем допрашивала.
     - Разумеется, есть цель, - сказал я, - но я не сумею объяснить - какая.
Больше ничего, что с деньгами я стану и  для  вас  другим  человеком,  а  не
рабом.
     - Как? как вы этого достигнете?
     - Как достигну? как, вы даже не понимаете, как могу я достигнуть,  чтоб
вы взглянули на меня иначе, как на раба! Ну вот этого-то я и не хочу,  таких
удивлений и недоумений.
     - Вы говорили, что вам это рабство наслаждение. Я так и сама думала.
     - Вы так думали, - вскричал я с каким-то странным наслаждением.  -  Ах,
как эдакая наивность от вас  хороша!  Ну  да,  да,  мне  от  вас  рабство  -
наслаждение. Есть, есть наслаждение  в  последней  степени  приниженности  и
ничтожества! - продолжал я бредить. - Черт знает, может быть, оно есть  и  в
кнуте, когда кнут ложится на спину и рвет в клочки мясо... Но я хочу,  может
быть, попытать и других наслаждений. Мне давеча генерал при  вас  за  столом
наставление читал за семьсот рублей в год, которых я, может быть, еще  и  не
получу от него. Меня маркиз Де-Грие, поднявши брови, рассматривает и в то же
время не замечает. А я, с своей стороны, может быть,  желаю  страстно  взять
маркиза Де-Грие при вас за нос?
     -  Речи  молокососа.  При  всяком  положении  можно  поставить  себя  с
достоинством. Если тут борьба, то она еще возвысит, а не унизит.
     - Прямо из прописи! Вы только предположите, что я, может быть, не  умею
поставить себя с достоинством. То есть я, пожалуй, и  достойный  человек,  а
поставить себя с достоинством не умею. Вы понимаете, что так может быть?  Да
все русские таковы, и знаете почему: потому что  русские  слишком  богато  и
многосторонне одарены, чтоб скоро приискать себе приличную форму. Тут дело в
форме. Большею частью мы, русские, так богато  одарены,  что  для  приличной
формы нам нужна гениальность. Ну, а гениальности-то всего чаще и не  бывает,
потому что она и вообще редко бывает. Это только у французов и,  пожалуй,  у
некоторых других европейцев так хорошо определилась форма, что можно глядеть
с чрезвычайным достоинством и быть самым недостойным человеком.  Оттого  так
много форма у  них  и  значит.  Француз  перенесет  оскорбление,  настоящее,
сердечное оскорбление и не  поморщится,  но  щелчка  в  нос  ни  за  что  не
перенесет, потому что это есть  нарушение  принятой  и  увековеченной  формы
приличий.
Быстрый переход