Черт возьми! это дьявольское лицо умело в одну секунду
меняться. В это мгновение у ней явилось такое просящее лицо, такое милое,
детски улыбающееся и даже шаловливое; под конец фразы она плутовски мне
подмигнула, тихонько от всех; срезать разом, что ли, меня хотела? И недурно
вышло, - только уж грубо было это, однако, ужасно.
Подскочил за ней и генерал, - именно подскочил:
- Алексей Иванович, простите, что я давеча так с вами начал, я не то
совсем хотел сказать... Я вас прошу, умоляю, в пояс вам кланяюсь по-русски,
- вы один, один можете нас спасти! Я и m-lle de Cominges вас умоляем, - вы
понимаете, ведь вы понимаете? - умолял он, показывая мне глазами на m-lle
Blanche. Он был очень жалок.
В эту минуту раздались три тихие и почтительные удара в дверь; отворили
- стучал коридорный слуга, а за ним, в нескольких шагах, стоял Потапыч.
Послы были от бабушки. Требовалось сыскать и доставить меня немедленно,
"сердятся", - сообщил Потапыч.
- Но ведь еще только половина четвертого!
- Они и заснуть не могли, все ворочались, потом вдруг встали, кресла
потребовали и за вами. Уж они теперь на крыльце-с...
- Quelle megere!52 - крикнул Де-Грие.
Действительно, я нашел бабушку уже на крыльце, выходящую из терпения,
что меня нет. До четырех часов она не выдержала.
- Ну, подымайте! - крикнула она, и мы отправились опять на рулетку.
--------
49 - Это не то... Дорогой мой, наш милый генерал ошибается (франц.).
50 - этой бедной, ужасной старухи (франц.).
51 - О дорогой мой Алексей, будьте так добры (франц.).
52 - Какая мегера! (франц.).
Глава XII
Бабушка была в нетерпеливом и раздражительном состоянии духа; видно
было, что рулетка у ней крепко засела в голове. Ко всему остальному она была
невнимательна и вообще крайне рассеянна. Ни про что, например, по дороге ни
расспрашивала, как давеча. Увидя одну богатейшую коляску, промчавшуюся мимо
нас вихрем, она было подняла руку и спросила: "Что такое? Чьи?" - но,
кажется, и не расслышала моего ответа; задумчивость ее беспрерывно
прерывалась резкими и нетерпеливыми телодвижениями и выходками. Когда я ей
показал издали, уже подходя к воксалу, барона и баронессу Вурмергельм, она
рассеянно посмотрела и совершенно равнодушно сказала: "А!" - и, быстро
обернувшись к Потапычу и Марфе, шагавшим сзади, отрезала им:
- Ну, вы зачем увязались? Не каждый раз брать вас! Ступайте домой! Мне
и тебя довольно, - прибавила она мне, когда те торопливо поклонились и
воротились домой.
В воксале бабушку уже ждали. Тотчас же отгородили ей то же самое место,
возле крупера. Мне кажется, эти круперы, всегда такие чинные и
представляющие из себя обыкновенных чиновников, которым почти решительно все
равно: выиграет ли банк или проиграет, - вовсе не равнодушны к проигрышу
банка и, уж конечно, снабжены кой-какими инструкциями для привлечения
игроков и для вящего наблюдения казенного интереса, за что непременно и сами
получают призы и премии. |