- Полина! Дай мне только один час! Подожди здесь только час и... я
вернусь! Это... это необходимо! Увидишь! Будь здесь, будь здесь!
И я выбежал из комнаты, не отвечая на ее удивленный вопросительный
взгляд; она крикнула мне что-то вслед, но я не воротился.
Да, иногда самая дикая мысль, самая с виду невозможная мысль, до того
сильно укрепляется в голове, что ее принимаешь наконец за что-то
осуществимое... Мало того: если идея соединяется с сильным, страстным
желанием, то, пожалуй, иной раз примешь ее наконец за нечто фатальное,
необходимое, предназначенное, за нечто такое, что уже не может не быть и не
случиться! Может быть, тут есть еще что-нибудь, какая-нибудь комбинация
предчувствий, какое-нибудь необыкновенное усилие воли, самоотравление
собственной фантазией или еще что-нибудь - не знаю; но со мною в этот вечер
(который я никогда в жизни не позабуду) случилось происшествие чудесное. Оно
хоть и совершенно оправдывается арифметикою, но тем не менее - для меня еще
до сих пор чудесное. И почему, почему эта уверенность так глубоко, крепко
засела тогда во мне, и уже с таких давних пор? Уж, верно, я помышлял об
этом, - повторяю вам, - не как о случае, который может быть в числе прочих
(а стало быть, может и не быть), но как о чем-то таком, что никак уж не
может не случиться!
Было четверть одиннадцатого; я вошел в воксал в такой твердой надежде и
в то же время в таком волнении, какого я еще никогда не испытывал. В игорных
залах народу было еще довольно, хоть вдвое менее утрешнего.
В одиннадцатом часу у игорных столов остаются настоящие, отчаянные
игроки, для которых на водах существует только одна рулетка, которые и
приехали для нее одной, которые плохо замечают, что вокруг них происходит, и
ничем не интересуются во весь сезон, а только играют с утра до ночи и готовы
были бы играть, пожалуй, и всю ночь до рассвета, если б можно было. И всегда
они с досадой расходятся, когда в двенадцать часов закрывают рулетку. И
когда старший крупер перед закрытием рулетки, около двенадцати часов,
возглашает: "Les trois derniers coups, messieurs!"60, то они готовы
проставить иногда на этих трех последних ударах все, что у них есть в
кармане, - и действительно тут-то наиболее и проигрываются. Я прошел к тому
самому столу, где давеча сидела бабушка. Было не очень тесно, так что я
очень скоро занял место у стола стоя. Прямо предо мной, на зеленом сукне,
начерчено было слово: "Passe". "Passe" - это ряд цифр от девятнадцати
включительно до тридцати шести. Первый же ряд, от первого до восемнадцати
включительно, называется "Manque"; но какое мне было до этого дело? Я не
рассчитывал, я даже не слыхал, на какую цифру лег последний удар, и об этом
не справился, начиная игру, как бы сделал всякий чуть-чуть рассчитывающий
игрок. Я вытащил все мои двадцать фридрихсдоров и бросил на бывший предо
мною "passe". |