Согласно отчётам налогового управления, он неплохо зарабатывал. Вместе с тем осмотр его квартиры свидетельствовал, что он жил в рамках своих возможностей.

Коллеги по книжному бизнесу были о нём хорошего мнения. Единственной его служащей, Беатрисе, явно нравилось работать с ним. Друзей у Кули не было, пивные он по‑прежнему посещал редко, жил один, никаких сексуальных отклонений за ним замечено не было. Очень много ездил по делам.

– Полный нуль, – сказал Оуинс.

– Да, – согласился Эшли. – Но, по крайней мере, теперь ясно, где Джефф с ним пересёкся – он был лейтенантом одного из первых подразделений, отправленных в Белфаст, и, вероятно, как‑то раз забрёл в магазин Кули. Вы же знаете, как болтлив Джефф Уоткинс. Они, вероятно, начали говорить о книгах – вряд ли о чём‑либо другом. Сомневаюсь, чтобы у Кули в то время были какие‑либо другие интересы.

– Да, он типичный книжный червь. Или, по меньшей мере, пытается внушить это окружающим. А его родители?

– Они, – улыбнулся Эшли, – были коммунистами. Ничего серьёзного, тем более что их большевизм поувял с началом восстания в Венгрии в пятьдесят шестом году. Венгерские события поохладили их. Они так и остались откровенными леваками, но прекратили какую‑либо политическую активность. Их помнят как вполне приятных людей, хотя и со странностями. Приучали местных детишек к книжкам – может, из чисто деловых соображений… Вовремя платили по счетам. Вот и все о них.

– А эта Беатриса?

– Окончила школу. В университете не училась, но занималась самообразованием в области литературы и истории книгопечатания. Живёт вместе с престарелым отцом – он сержант в отставке, служил в королевских ВВС. Никаких друзей‑приятелей. По вечерам, вероятно, сидит перед телевизором и потягивает винцо. Она довольно откровенно не любит ирландцев, что не мешает ей работать с «мистером Деннисом», поскольку он знаток своего дела. Вот и все, что мы о ней знаем.

– Итак, мы имеем дельца в сфере купли‑продажи редких книг, чьи родители были марксистами, сам же он ни в каких связях с подозрительными людьми, не говоря уже о террористических группах, не замечен, – подытожил Оуинс. – Он учился в университете примерно в то же время, что и наш друг О'Доннелл, не так ли?

– Так. Однако никто не помнит, чтобы они встречались друг с другом. Фактически они жили недалеко друг от друга, но опять же никто не припоминает, чтобы Кевин посещал его магазин, – сказал Эшли. – Не забывайте, что в те годы никто к О'Доннеллу серьёзно не присматривался. Если между ними и была какая‑то связь в те годы, документально она нигде не зафиксирована. Лекции по экономике они слушали у одного и того же преподавателя. Это могло бы что‑то нам дать, но тот помер года два назад. Их сокурсники рассеялись по всему свету, и нам ещё предстоит найти кого‑нибудь, кто знал их обоих в те годы.

«Парень, так или иначе причастный к марксизму, посещал тот же университет, и в то же время, что и О'Доннелл», – задумался Оуинс. Одного этого достаточно, чтобы приглядеться к нему повнимательней, даже несмотря на отсутствие видимых связей с какой‑либо террористической группой. Если им удастся нащупать хоть что‑то, свидетельствующее о том, что Кули и О'Доннелл знали друг друга, тогда не исключено, что Кули – как раз тот мост, что связывает Уоткинса с АОО.

– Хорошо, Дэвид, так что вы предполагаете делать?

– Мы, само собой, установим микрофоны у него дома и в магазине и будем фиксировать все его телефонные разговоры. В поездках его будут сопровождать.

Оуинс одобрительно кивнул. Он бы себе такого позволить не мог, но служба безопасности проводит операции согласно одним правилам, а лондонская полиция другим.