– Неплохо, – выслушав его, одобрил Алекс. – Но кое‑что надо бы изменить.

– Что именно? – спросил Миллер, чувствуя, как его захлёстывает волна неприязни от этого тона.

– Смотри, парень, вот тут, – ткнул Алекс пальцем в карту, – будет по меньшей мере пятнадцать человек из службы безопасности. И ты намерен справиться с ними раз‑два? Это тебе не уличные полицейские. Они люди обученные и хорошо вооружённые. И при этом не такие уж дураки. Если ты хочешь, чтобы все это сработало, надо чтобы первый удар был помощней.

– Но они же будут не в том месте, – как можно бесстрастней возразил Миллер.

– А ты хочешь, чтобы они через какое‑то время включились в дело? Нет, так не годится! Надо думать о том, как их вырубить из игры в первые же десять секунд. Эй, смотри на них, как на солдат! Это тебе не гоп‑стоп. Мы тут имеем дело с боевой ситуацией.

– Но если меры безопасности будут такими жёсткими, как ты говоришь…

– Я могу с этим справиться. Я могу расставить твоих стрелков в нужных местах.

– И как ты, черт побери, намерен устроить это? – взорвался Миллер. Этот Алекс раздражал его до невозможности.

– Легче лёгкого, парень, – улыбнулся Доббенс, наслаждаясь возможностью продемонстрировать этому позёру высший класс. – Все, что вам надо будет сделать, это…

– И ты в самом деле думаешь, что мы можем так вот запросто пройти мимо них? – спросил Миллер, выслушав Алекса.

– Запросто. Не забывай, что я сам выписываю себе рабочие разнарядки.

Миллер с трудом подавил раздражение, сказав себе, что ради пользы дела надо объективно отнестись к идее Алекса. А она, как ни неприятно ему было признать это, имела смысл. Этот чернокожий дилетант учил его, профессионала, и тот факт, что идея его была толковой, вызывал ещё большее чувство неприязни.

– Эй, парень, это ведь не только лучше, но и легче осуществить, – сказал Алекс, стараясь звучать подобродушней. Белым при всей их заносчивости надо тоже порой отдавать должное. Этот парень привык все делать по‑своему. Толковый парень, сообразительный, признался самому себе Доббенс, но ему не хватает гибкости. Если уж уцепится за какую‑нибудь идею, в сторону его не свернёшь.Хорошего инженера из него бы не вышло. – Помнишь последнее дело, что мы провернули для вас? Поверь мне. Я ведь оказался прав тогда, не так ли?

При всех своих прочих достоинствах, Алекс, что касается умения обращаться с людьми, особым искусством не отличался. При этих словах Миллер опять едва не взорвался. Ему стоило огромного усилия воли сохранить хотя бы видимость спокойствия. «Теперь я понимаю, – подумал он, – почему янки так сильно любят этих нигеров».

– Дай мне обдумать это, – сказал он, уткнувшись в карту.

– Конечно. Вот что – я малость посплю, а ты можешь сидеть тут над картой сколько влезет.

– Кто ещё там будет, кроме охраны и… этих?

Алекс потянулся.

– Может, они собираются потчевать их обедом. Черт их знает… Думаю, там будет прислуга. Я хочу сказать: ведь не собирают же такую компанию и чтобы при этом не было прислуги? Её тоже надо какого обойти. Она наша сестра, и при этом – привлекательная женщина. И помни, что я сказал насчёт дамы и ребёнка. Если без этого никак, я переживу, но если твои люди, Син, шлёпнут их просто так, ты мне ответишь за это. Давайте вести себя в этом вопросе как профессионалы. У нас три фигуры политического значения, и этого достаточно.