– Мы стали знамениты на все управление. Ты не знаешь, кто раскопал эту историю, Дэв?

– Фарнхэм.

– Черт бы побрал! – выругался Нейл.

А Кармоди прибавил:

– Сейчас никому нельзя доверять.

С улицы пришел Бурке. Лицо его раскраснелось от резкого ветра и выпитого виски.

– Слава Богу, что до них не дошли слухи о моих методах и «талантах», – ухмыльнулся он, – честное имя можно сохранять только до тех пор, пока о тебе не писала газета...

– Все это натворил Фарнхэм, – сказал Нейл.

– Парни, вроде него, вечно вертятся у замочных скважин, – послышался голос Кармоди. – И зачем их только к нам пускают? Да и к чему вообще газеты? Только чтобы копаться в разном дерьме...

Дэв прислушался к разговору. На чьей стороне стоял Бурке, он не знал. А что до Нейла и Кармоди, то они, как и большинство копов, ополчились бы на Фарнхэма и встали бы на защиту Уилкса. Дэв взглянул на своих парней и решил выложить им все до конца.

– Фарнхэм получил все сведения от меня.

Нейл и Кармоди уставились на него, не в силах сразу осмыслить сказанное.

Бэньон почувствовал, как между ними вырастает каменная стена. Только Бурке подошел к столу Бэньона и сел на краешек. Он улыбался, но глаза глядели серьезно.

– А знаешь, Дэв, статья показалась мне занятной! Во всяком случае, что то новенькое.

Когда Дэв к вечеру вернулся домой, его четырехлетняя дочь сидела в комнате на ковре и возилась с кубиками. Увидев отца, она потребовала, чтобы Дэв помог ей строить дворец.

Вошла Кэт.

– А, наконец то ты пришел. – Она была в красивом платье, поверх которого повязала передник.

– Ты ждешь гостей? – поинтересовался Дэв.

– Элл и Маргарет. Они придут к ужину. Сбил бы коктейли, Дэв, – попросила она.

Маргарет приходилась Кэт родной сестрой. Элл был ее мужем. Очень милые люди, но сейчас Дэву лучше бы остаться одному.

– Что с тобой? – спросила Кэт.

– Ничего. Почему ты спрашиваешь?

– Дэв, у тебя неприятности! Я наблюдаю за тобой последнее время и все замечаю.

– Ничего серьезного. Неприятности по службе относятся у нас к профессиональным заболеваниям.

Зазвонил телефон. И Кэт вышла. Дэв уже развязал галстук, когда она вернулась.

– Тебя...

– Кто спрашивает?

– Не знаю, – ее тон заставил Бэньона поднять глаза.

– Что случилось, Кэт?

– Ничего, – ответила она. Лицо ее было белее мела.

В два прыжка достиг Дэв телефона.

– Бэньон слушает.

– Бэньон... Дэв Бэньон... здоровый малый из уголовной комиссии? – тихо, но с издевкой спросили на другом конце провода.

– Что нужно? – коротко ответил он.

– Ты бросишь дело Карровэй, ты понял?

– Продолжай.

– Я полагаю, ты понял меня, и раз у тебя отобрали это дело, ты в него больше носа не сунешь, ясно? У тебя здоровая глотка, но если ты не заткнешь ее сам...

Дэв бросил трубку на рычаг. Кэт сидела в комнате на ковре и собирала кубики.

Он бегал по комнате, засунув руки в карманы брюк. Бешенство его росло, принимая опасные размеры. Коп не имеет права иметь жену, иметь ребенка – что теперь делать, черт побери! Наконец взял со стула шляпу и пальто и сказал Кэт:

– Я надеюсь, что поспею к ужину, дорогая.

Она взглянула на него и ни о чем не спросила.

– Было бы очень мило с твоей стороны.