– Но как ты можешь винить себя...

– Знаю. Виноват не я, а револьвер. Но случались и другие вещи. Это просто один пример из цепи несчастий.

– Это глупо, Джим. Думаешь, это случится снова? Тебя это тревожит?

– Почему это должно прекратиться теперь? Оно преследует меня всю жизнь.

– Ты шутишь! Не можешь же ты верить...

– Элли, я знаю, что вокруг меня что‑то происходит. Что‑то необъяснимое, неподвластное логике. Я просто не хочу, чтобы это касалось других.

– За всю жизнь не слышала такой самоупоенной чепухи. – Элли ощущала злость, но ее голос звучал сдержанно. – Если тебе то и дело не везет, это еще не повод, чтобы упиваться жалостью к себе и воображать, что приносишь несчастье другим.

– Я не упиваюсь жалостью к себе!

– Выслушай меня! – Она поставила бокал на стол, и несколько голов повернулись в их сторону. – Выслушай меня, – повторила Элли тише, но с тем же чувством. – Нет никакого злого рока, никакого Ионы. Люди просто выдумали это, чтобы успокоить свой умишко, это помогает им разложить все беды и несчастья по маленьким аккуратным ящичкам. Это из той же области, что проклятия и чары, ведьмы и упыри. Это не имеет ничего общего с реальностью, Джим!

– Ты не поняла. Ты не знаешь, что случалось.

– Так расскажи. Может быть, пойму что‑нибудь.

Он покачал головой:

– Не думаю, что тут можно что‑то понять.

Ей вдруг захотелось прикоснуться к нему, прижать его к себе и сказать, что он боится самого себя, что разрушительная часть его сознания заставляет его верить в свое проклятье. Элли взяла его за руку и увидела в его глазах замешательство. На кратчайший момент – она могла ошибиться – ей почувствовалось пожатие, словно Келсо сжал ее руку, но тут же высвободился и снова взял нож и вилку.

– Ладно, – сказала Элли, постепенно подавив эмоции. – Забудем об этом. Не хочу вмешиваться в твои выдуманные переживания. Нам нужно работать вместе, так что будем продолжать. Никаких брошюр Фрейда с моей стороны, никаких чудачеств с твоей. Только дела, забудем все личное. Тебя устраивает?

– Элли, я...

– Устраивает?

– Хорошо. – Он снова придвинул к себе тарелку, а Элли взялась за свою, сама не понимая кипевшей внутри злости. Ей не хотелось думать о его отчуждении.

Остаток ужина прошел в угрюмом молчании, если не считать нескольких формальных любезностей, и когда подали кофе, Элли уже начала жалеть о своей настойчивости в расспросах. Она не собиралась его расстраивать, не собиралась расстраивать себя. Они хорошо работали вместе и могли добиться кое‑каких результатов в этом деле. И в Келсо было что‑то... Она прикусила губу. Ради Бога, Элли, прекрати! Закончив с кофе, она взяла счет, оставленный на его краю стола. Раньше она собиралась передать Келсо деньги под столом, но потом решила, что он ничуть не будет смущен, если она расплатится сама. Так и вышло, он не смутился, слишком занятый собственными невеселыми мыслями.

Они вышли из ресторана и поехали обратно в город, свет фар прорезал темноту, как лазеры твердую материю. Добравшись до пустынных улиц городка, Келсо свернул на главную улицу, прочь от стоянки трейлеров.

– Думаю, надо бы заглянуть в паб – может быть, сегодня Тревик там.

Элли ничего не сказала, все еще пытаясь разобраться в своих запутанных чувствах.

У стойки было тесно; когда Элли и Келсо вошли, к двери, как клубящийся туман, потянулся дым. Келсо исподтишка осмотрел лица и к своему разочарованию Тревика среди них не обнаружил. Это было странно, поскольку до последнего вечера молодой бородатый рыбак был завсегдатаем паба, Келсо видел его почти каждый день, заходя сюда.