— Ну, а ты Стемир? — перевёл на него взор Марибор.

— Воля в твоих устах, воля Богов, моя воля, — не растерявшись ответил волдаровский кметь.

— Вот и славно, значит, готовьтесь к присяге.

К воротам подъехали, когда алый диск утонул в туманной дымке облаков. На улице уже было зябко — холодный воздух веял с реки. Лаяли цепные псы, мычали волы в загонах. Пахло дымом и ночной прохладой, поднимающейся от земли. Повсюду горели факелы. Марибор, отдав лошадь отроку, поспешил подняться в терем, но Гоенег надолго задержал его разговором. Увёл в дружинную избу, созывая остальных отужинать вместе.

— Не переживай, невеста твоя у жены моей, Пригоды, — осведомил волхв.

На этот раз вечер прошёл тихо, в кругу старшин и не в дружинной избе, а в горнице терема. Впервые чертог наполнился запахами съестного и питья. Девки, появившиеся невесть откуда, прислуживали, успевая выносить полные кваса ендовы да братины с медовухой. Марибор всё оглядывался на выход, надеясь увидеть там Зариславу, но она не появлялась. И когда за окном совсем погас багряный закат, князь вышел из-за стола. Гоенег тоже не стал засиживаться. Вместе с волхвом Марибор отправился в его избу. Шли они недолго. Гоенег всё смотрел в его сторону да о чём-то думал.

— Значит, Онег один отличился, — вспомнил он былой разговор. — Что ж, на него это похоже.

— Посмотрим, придёт ли он по истечении двух дней, — отозвался Марибор, глядя под ноги.

— Не придёт, — выдохнул волхв, и с лица его сошла безмятежность. — Он скорее уйдёт дальше в глубь леса, нежели встанет на сторону чужих.

— Его воля. Пусть идёт.

Марибор, остановившись возле высоких ворот, взялся за колья, сжал крепко.

— Народу одно нужно — опора крепкая, — сказал с хмуростью Марибор, глянув на волхва. — Ты не торопи, всё уляжется.

— А если придёт в зиму? — спросил старик.

— Если по истечении двух дней не придёт, пусть дорогу сюда не вспоминает. Я дважды не повторяю.

Волхв смолк, передумав продолжать.

— Твой выбор — это воля Богов, и я его принимаю.

Разговор всё меньше нравился Марибору, он сильнее сжал колья, что костяшки побелели.

— Гадал я на грядущее. Темно прошлое. Опасности ждут тебя, князь, будь осторожным, ссор лишних не заводи да не торопись в выборе своём. С силой тебе злой предстоит тягаться. Боги испытания сулят.

Марибор долго посмотрел на волхва.

— Я вот что тебе скажу, Гоенег. За меня не переживай, а лучше за милость Богов тужись. Доверяю тебе в этом, — сказал он с чуть большей резкостью, внимательно вглядываясь в синие чуть мутноватые глаза.

Гоенег, выдержав его взгляд, разлепил губы.

— Последую твоему совету, как своему. Но мне нужно было это сказать. Теперь моя душа и совесть чисты. Идём, — сказал он и толкнул створку ворот.

Марибор проводил его спокойным взглядом, чувствуя, как внутри нарастает напряжение, что сковало даже воздух. Княжич совсем не знает волхва, чтобы так скоропалительно судить, он справлялся и не с такими трудностями.

Вместе вошли на небольшой двор, поднялись по ступенькам крепкой избы и оказались в натопленной до жара горнице, где их встретила Пригода — женщина на вид приятная, хозяйственная, приветливая.

В тусклом свете лучин Марибор разглядел на лавке Зариславу и замер.

— Устала она нынче сильно, — прошептала жена волхва.

Марибор, пройдя к лавке, оглядел травницу. Во сне она выглядела ещё трогательней. Тёмные веера ресниц отбрасывали тени, покрасневшие от жара печи губы были плотно сомкнуты, будто ей снился тревожный сон, на щеках тоже проступал багрянец.