Вглядываясь в тёмно-зелёные недра леса, слушая застывшую тишину, Марибор начал дрожать. С каждым шагом воздух становился более спёртым, застывшим. Грудь будто набили мокрой хвоей, которая колола и мешала вдыхать. Марибор мгновенно уловил в этой плотной тишине движение. Его объял страх, когда на тропе показалась длинная фигура старца. Узнавание вспыхнуло мгновенно. Творимир долго смотрел на Марибора сверху вниз пронзительным взглядом серых глаз, спросил наконец:

— Зачем ты туда идёшь?

Марибор сглотнул, испытывая трепет, а вместе с ним совестливое почтение, то самое, которое он переживал, когда отроком в чём-то был виноват перед волхвом. Стоп. Почему он чувствует эту отягощающуюся вину? Почему не найдёт слов достойных, ведь он давно не мальчик, он мог бы сказать старику многое… но не сейчас. Сейчас он боится. Да. Он снова юн.

— Мне нужно туда. Это не даёт мне покоя. Пусти. Я хочу знать.

Его слова нисколько не пошатнули твёрдости старика, и Марибор ощутил себя проигравшим, до невыносимости бессильным перед несокрушимой волей волхва.

— Всё, что ты должен знать, ты знаешь, — твёрдо и спокойно заявил Творимир, и Марибор понял, что волхв не пустит его найти то, к чему так тяготеет всё его естество — найти правду.

— Ты забыл, чему я тебя учил, Марибор, — с укором сказал Творимир, и его слова окончательно разрушили ту шаткую, детскую его уверенность.

— Я не забыл, я просто не хочу.

— А как же воля твоей матушки? Ты предал её.

— Нет! — почти выкрикнул он, но плотный воздух быстро поглотил его слово, отозвавшись вязкой тишиной. — Не предал. Я хочу сам распоряжаться своей жизнью, быть хозяином своей судьбы.

Сухие губы волхва искривились, и Марибору сделалось не по себе от того, что не было понятно, то ли насмехался старик, то ли гневался.

— Ты не можешь. С самого начала, ещё до твоего рождения ты не был ей хозяином. Я твой благодетель и твой бог, и ты должен слушать меня, только меня. Исполнить то, что было задумано. Ты обязан отдать долг народу, земле, мне, воле богов, кои помогли совершить задуманное.

Марибор заледенел от услышанного, но что-то вынуждало его не соглашаться, какая-то часть его воспротивилась. Однако нежелание покоряться неумолимо побеждала чужая мощная древняя воля волхва. Она была сильная, неподъёмная для княжича, всё равно, что пытаться сдвинуть русло реки в другое место. Вспыхнувшие чувства угасли, слабым родником подтачивая его душу. Воля тёмных богов сильна, и с ней Марибору не тягаться.

— Лучше не противься, только хуже сделаешь себе, а я не желаю тебе ничего дурного. Я хочу, чтобы ты исполнил то, о чём я тебе заповедовал, о чём ты успел позабыть.

— Я не хочу. Освободи меня, — попросил Марибор, сглатывая колючий, распирающий горло ком.

— Не могу.

Марибор замотал головой, разметав волосы, отказываясь слушать.

— Я буду ждать твоего согласия. Если не получу его до новой луны, приду за долгом и заберу то, что принадлежит мне. Заберу твою жизнь и сам явлюсь миру, чтобы исполнить задуманное.

Казалось, сердце Марибора остановилось в этот миг, и сам он перестал дышать.

Слова волхва окунули душу княжича в холодные недра, прошибли копьём, вынудили подчиниться.

— Чего ты хочешь от меня?

— Стать тем, кем ты должен стать, чему учил тебя многие годы. Ты должен пользоваться своей силой, передать знания своим потомкам.