|
Когда руки в карманах брюк, чувствую себя не в своей тарелке. Сумку она держала за ручку, слегка покачивая левой рукой, словно отмеряя ритм. Оттого что прямо держала спину, она казалась даже выше и шла гораздо быстрее меня. Благодаря безветренной погоде на улице было тихо. Даже выхлопы проезжавших мимо грузовиков и шум стройки доносились чуть слышно, словно проходили через многослойный фильтр. Ее каблучки звонко постукивали в воздухе весеннего туманного вечера так, будто где-то ритмично заколачивали гладкие клинья. Я шел, ни о чем не думая, прислушиваясь только к этому звуку, поэтому чуть было не столкнулся со школьником, выскочившим из-за поворота на велосипеде. Если бы она не остано-вила меня, резко схватив левой рукой за локоть, думаю, мы столкнулись бы лоб в лоб. – Надо же смотреть, куда идете, – сказала она с возмущением. – О чем вы думали? – Ни о чем, – сказал я, глубоко вздохнув. – Просто шел. – Что вы за человек! А сколько вам лет? – Двадцать пять, – сказал я. – В конце года исполнится двадцать шесть. Она наконец отпустила мой локоть, и мы продолжили наш путь по дороге вниз. На этот раз я как следует сосредоточился на том, куда иду. – Кстати, а я так и не знаю, как вас зовут. – А я разве не сказала? – Я не слышал. – Мэй, – сказала она. – Касавара Мэй. – Мэй? – переспросил я с удивлением. – Так же, как и май. – Вы родились в мае? – Нет, – сказала она, покачав головой. – День рождения двадцать первого августа. – Тогда почему вас назвали Мэй? – Хотите знать? – Ну, в общем, да, – сказал я. – Не будете смеяться? – Думаю, что не буду. – В нашей семье держали козу, – сказала она как ни в чем не бывало. – Козу? – переспросил я, еще больше удивившись. – Вы знаете, что такое коза? – Знаю. – Это была очень умная коза. Дома к ней относились как к члену семьи. – Коза Мэй, – сказал я, словно повторяя за ней. – Я из крестьянской семьи, шесть девочек, а я младшая. Наверное, было уже все равно, как назвать шестого ребенка. Я кивнул. – Зато легко запомнить. Коза Мэй. – Наверное, – сказал я. Когда мы дошли до станции, я пригласил поужинать Касавару Мэй в благодарность за то, что она принимает наши звонки, но она сказала, что встречается с женихом. – Ну, тогда в следующий раз, – сказал я. – Да, с удовольствием, – сказала Касавара Мэй. Ее бледно-синий кардиган исчез, словно его поглотила толпа спешащих с работы людей. Убедившись в том, что ее больше не видно, я, не вынимая рук из карманов пиджака, пошел по направлению к дому. После того как Касавара Мэй ушла, мне опять показалось, что меня накрыло сплошной, без малейшего просвета, серой тучей. Подняв голову, я увидел, что тучи все еще на месте. К мутно-му серому цвету примешался ночной синий. Если не присматриваться, то и не разглядишь, что там есть тучи. Однако они по-прежнему покрывали небо, словно затаившееся огромное слепое животное, которое заслонило собой и луну, и звезды. Похоже на прогулку по дну моря, подумал я. И спереди, и сзади, и справа, и слева все оди-наково. И тело еще не совсем приноровилось к давлению и манере дыхания. Оставшись один, я совершенно утратил аппетит. Ничего не хотелось есть. Не хотелось и возвращаться домой, а больше идти было некуда. Ничего не оставалось, как просто идти по ули-це, ожидая, пока что-нибудь не придет на ум. Время от времени я останавливался: посмотрел на афишу фильмов Каннского фестиваля, на витрину магазина музыкальных инструментов, а все остальное время разглядывал лица про-хожих. |
