Изменить размер шрифта - +
Для начала семейство Дашай понятия не имело, что принимает у себя вампиров. Дашай выросла обычной смертной, но после отъезда была «вампирована» (ее собственное словечко) в Майами – городе, популярном у более жестокой разновидности вампиров. (Беннет тоже был «иным», но как это произошло – совсем другая история.)

В любом случае семейство Дашай проявляло настойчивую подозрительность, и хуже всего была ее тетушка. Она хотела знать, что это за кроваво‑красные хлопья, которыми Дашай и Беннет посыпают свою еду, и почему это Дашай «неправильно пахнет» – разумеется, вампиры ведь не пахнут.

Тетушка всегда винила Дашай за то, что после гибели родителей та покинула Ямайку, не дожидаясь, пока их души по‑настоящему упокоятся. Когда человек умирает, считается, что его дух, даппи, несколько дней скитается. Существуют особые ритуалы, чтобы наверняка упокоить даппи.

Однажды ночью тетушка увидела Дашай с ее кузеном Кэльвином под шерстяным деревом. Дашай держала Кэльвина за подбородок, пристально глядя ему в глаза. Тетушка вбила себе в голову, что Дашай – ведьма и налагает на ее сына заклятие. Поэтому тетушка отправилась в холмы над Монтего‑бей к колдуну – это нечто вроде шамана, связывающего духовный мир с земным. Колдун выслушал, как тетушка поносит свою племянницу‑ведьму, и посмеялся над ней.

Домой тетушка вернулась в ярости. Она собрала семью и заявила:

– Он сказал мне, мол, что ты за женщина, если печешься о ведьмах, когда под твоей крышей спят вампиры?

Дашай потеряла дар речи. И Беннета не было рядом, чтобы защитить ее. Позже она гадала, может, он тоже видел Дашай и Кэльвина вместе в тот вечер. И понял все неправильно.

– Виноваты даппи, а страдают люди, – повторила Дашай поговорку. – Когда случались неприятности, тетушка всегда винила либо духов, либо меня.

Дашай выбежала из дома на поиски Беннета, но не смогла его отыскать.

– Любовь моей жизни, – проговорила она негромко, – просто взяла и исчезла. Вот так. – Она дохнула на ладонь, словно сдувая воображаемую пушинку. И снова заплакала.

 

Еще несколько августовских дней я провела, помогая Леону. Мы перебрались на крышу, где приколачивали полосы дранки, потом спустились обратно, чтобы прибить ограничительные полосы вокруг дверных и оконных проемов.

Однажды я подняла глаза от работы и увидела Дашай лицом к лицу с Леоном, причем ее глаза находились в нескольких дюймах от его носа. Я замерла, не зная, что делать.

– Она выясняет, все ли с ним в порядке, – раздался у меня за спиной мамин голос. – Она полагает, что умеет определять состояние по глазам.

Леон явно выдержал экзамен. Дашай что‑то сказала ему и резко ушла. Он остался стоять, озадаченно глядя ей вслед.

– Эта ваша подруга – очень странная дама, – сказал он мне позже. – Она сказала, что проверяла мою «саса». Что это значит?

Я не могла ему помочь. Он надеялся, что это означает «сексапильность». В тот вечер за ужином я передала его слова Дашай. Но она не засмеялась.

– В нем сидит одна, маленькая, прямо возле печени, – сказала она почти шепотом. – Беспокоиться ему не о чем, пока. Я сказала ему, что, если он будет меньше пить, тварь оставит его.

– Маленькая что?

– Маленькая саса, – сказала Дашай. Она произнесла это слово с придыханием на гласных.

– Как в «Хомосасса»? – У меня гласные получались не такие мягкие.

Дашай кивнула.

– Произносится несколько иначе, но звук тот же и, думаю, означает то же самое. Хотя некоторые расскажут тебе, что место получило название в честь перечных плантаций!

Мама вздохнула и вышла из‑за стола.

Быстрый переход