Дашай, похоже, не обиделась.

– Сесил водит меня обедать. Иногда мы ездим в Тампу потанцевать, перекусываем в маленьком фешенебельном клубе, куда мы ходим. От этого никакого вреда.

– Почему мы не можем выбирать себе пару раз и навсегда, как лебеди? – сказала я.

Казалось, они опешили. Потом моя мама и ее лучшая подруга стали издавать странные звуки, в которых смешивалось изумление, сочувствие и смех. А я ничего смешного не говорила.

Из спальни, тихо притворив за собой дверь, вышла доктор Чжоу.

– Рада, что вам весело. Ну, думаю, с ним все будет хорошо. Как по‑вашему, теперь вы сможете поддерживать его в стабильном состоянии и не допускать, чтобы кто бы то ни было делал ему уколы?

– Рут изгнана. – Мае снова заговорила жестким тоном, так отличавшимся от ее обычного протяжного саваннского говора. – Мы будем начеку.

Доктор Чжоу повернулась ко мне.

– Что ты здесь делаешь?

– Приехала домой на выходные.

– Но сегодня среда.

– У нас был полевой выезд в Саванну. Вот я и заглянула узнать, как идут дела.

– Это хорошо, но разве тебе ничего не задано?

На самом деле ее это совершенно не касалось. Но она была права. В начале следующей недели мне надо было сдать сочинение: анализ увиденного на съезде. Я уже придумала рабочий тезис для сочинения и даже примерное название: «Интеграция аутсайдеров в современную культуру». В действительности мне хотелось написать другое сочинение: «Вечные аутсайдеры: вампиры – изгои в мире смертных».

– Да, задано.

Я надеялась, что у меня будет несколько дней на Тиби, чтобы зализать раны – нравится мне этот штамп. Но может, и лучше вернуться, чем погрязнуть в эмоциях.

Доктор Чжоу отрывисто кивнула.

– Я отвезу тебя завтра, если хочешь. У меня несколько вызовов в районе Хиллхауса.

Мама издала негромкий протестующий звук, но Дашай сказала:

– Ари надо все доделать. Ты ж не хочешь, чтобы она вылетела с первого же семестра.

Когда врач ушла, мозг мой принялся перебирать последствия того, что мы услышали от Рут.

– Мае, что мы намерены предпринять? – Мне тут же стало неловко за свой вопрос, такой усталый у нее был вид.

Она склонилась над столом, стиснув руки.

– Предпринять?

– По поводу наркотиков. Столько народу принимает «В». И ребята пьют амриту – уверена, они не знают, что от нее они становятся бесплодными.

– Лучше бы нам выяснить, кто распространяет наркотик, – сказала Дашай, – и заставить их прекратить это дело.

Она не хуже нас понимала, насколько это трудная задача.

– Я не могу дать тебе ответ сегодня, Ариэлла. – Мае отодвинула стул. – Сейчас я нужна Рафаэлю. Вот поставим его на ноги, тогда и подумаем о спасении мира.

Я кивнула. Но тяжесть услышанного давила мне на грудь всю ночь.

Наутро я заглянула к родителям – папа дышал глубоко, глаза его были закрыты, мама съежилась на том же стуле, на котором накануне вечером сидела Рут. Я поцеловала обоих. В кухне я обняла на прощание Дашай.

– Береги себя, – сказала она. – Не волнуйся так. Мы разберемся с этим.

Я уселась в принадлежавшую доктору Чжоу машину с открытым верхом и пристегнулась. Она взглянула на меня, ее черные волосы свободно лежали на плечах.

– Водить умеешь?

Я ответила, что нет.

«Ну и мать у нее», – подумала доктор Чжоу.

– Я никогда не просила, чтобы меня научили. Мне же всего четырнадцать.

– Четырнадцать впору сорока.