|
- Надо ли полагать, что этот старый сумасшедший решил показать нам дорогу? - проворчал Мопертюи. - Кажется, так, - произнес Кантор. - Едем за ним! Мы увидим, куда он нас приведет. - Предложи ему сесть на одну из наших лошадей, - сказала Анжелика. - Быть может, он устал. Кантор передал предложение матери, но старый англичанин, не оборачиваясь, резким жестом ясно дал понять, что его оскорбили, и что лошади для него, разумеется, были также порождением дьявола. Он шел быстро, слегка подпрыгивая, и, что было удивительно, несмотря на свои огромные башмаки, не производил никакого шума и, казалось, почти не касался земли. - Это старый врачеватель, - объяснил Кантор. - Он утверждает, что облазил все леса Америки в поисках растений и коры для своих медицинских занятий. Ясно поэтому, с какой подозрительностью относятся к нему его соотечественники. В Новой Англии не любят тех, кто ходит в лес, как сам он объяснил вам только что... Но каким бы ни был он оригиналом, я думаю, ему можно верить, и он покажет нам правильную дорогу. - Я не хочу идти к англичанам, и мне не нравится, когда у меня по пятам шагает индеец, которого я не знаю, - прозвучал в сумраке голос Адемара. Каждый раз, когда солдат оглядывался, он видел каменное темное лицо и устремленные на него глаза цвета почерневшей воды. Холодный пот смачивал его рубашку, и без того уже мокрую от стольких переживаний. Но нужно было идти дальше, и он брел, спотыкаясь о корни. Маленький человек в остроконечной шляпе продолжал шагать вперед, подпрыгивая, как блуждающий огонек; темный эльф, надевший траурный костюм. Временами он исчезал, вступая в тень, и появлялся снова в лучах красноватого солнца, скользящего между стволами деревьев. Среди всей этой суеты Анжелика с тревогой следила за наступлением ночи. В глубине оврагов уже сгущались сиреневые тени. Нигде не останавливаясь, старик временами вдруг начинал кружиться на месте, бормоча неразборчивые слова, и его воздетые к небу руки с худыми и тонкими пальцами, казалось, показывают в воздухе неизвестно что. - Я хотел бы знать, не спятил ли он совсем и знает ли, куда нас ведет? - произнес, наконец, раздраженно Мопертюи, которому было не по себе. - Ох, уж эти англичане!.. - Пусть он ведет нас, куда угодно, лишь бы выбраться, в конце концов, из этого леса, - сказала Анжелика, теряя терпение. И почти тотчас же, словно подчиняясь ее желанию, они вышли на широкое плато, покрытое зеленой травой вперемежку с камнями и кустами можжевельника. Здесь и там, словно часовые, поднимались то кедр, изогнутый ветром, то группа черных сосен. Далеко-далеко на востоке, за гребнем лесистых холмов и увалов, небо было белым, как перламутр, и можно было догадаться, что это небо висело над морем. Оно было далеким и манящим, как обещание. Петляя между каменными глыбами и кустами, они спустились в долину, уже заполненную мраком ночи. Противоположный склон, черный гребень которого вырисовывался вверху на фоне бледного неба, поднимался перед ними, как покатый берег. С той стороны донесся знакомый запах, крепкий и знакомый запах вспаханного поля. В сгустившейся тьме уже ничего невозможно было различить. Можно было только почувствовать сырость жирной земли, издающей аромат весны, представить себе борозды, прорытые плугом. Старый Шеплей стал что-то бормотать и посмеиваться. - - Это хорошо! Роджер Стоугтон еще в поле. Ах, если бы он мог уничтожить ночь, уничтожить звезды, уничтожить сон, который смыкает ему веки, о, как бы он был счастлив! Он не знал бы ни минуты отдыха. |
