|
Ах, если бы он мог уничтожить ночь, уничтожить звезды, уничтожить сон, который смыкает ему веки, о, как бы он был счастлив! Он не знал бы ни минуты отдыха. Он бы лез из кожи вон, не уставая. Он бы копал, долбил и скреб без передышки целую вечность, никогда не переставая. Его вилы крутились бы без остановки, как у дьявола в аду, - вечно и вечно. - Вилы дьявола бесплодны, а мои - совсем другое дело, старый грубиян, - ответил глухой голос со вспаханного поля. - Своими вилами дьявол ворошит лишь падшие души. А я выращиваю плоды земли, благословенные Господом... Плохо различимая тень приблизилась к ним. - И для этого дела у меня никогда не хватит дней моей жизни, - продолжал тот же голос тоном проповеди. - Для меня оно не то, что для тебя, старый колдун, который не боится омрачить свой ум общением с самыми дикими и разнузданными силами природы. О-ла, ла... Кого ведешь ты в этот вечер, дух тьмы? Кого ты ведешь к нам из этих проклятых краев? Приближаясь к ним, крестьянин вытягивал шею. - Тут пахнет французом и индейцем, - проворчал он. - Стой! Не двигайтесь! Можно было догадаться, что он вскинул оружие. На весь этот монолог Шеплей отвечал лишь усмешками, как будто бы очень забавляясь. Лошади вздрагивали, растревоженные этим ворчливым голосом. Кантор пустил в ход свой наилучший английский язык, чтобы приветствовать пахаря, рассказать о маленькой Роз-Анн Уильям и, не скрывая своей принадлежности к французам, поспешил назвать своего отца: графа де Пейрака из Голдсборо. - Если у вас есть знакомые в Бостоне или в заливе Каско, вы должны знать о графе де Пейраке из Голдсборо. Он построил несколько кораблей на верфях Новой Англии. Не сочтя нужным ответить, крестьянин приблизился, обошел вокруг них, словно обнюхивая, как недоверчивая собака. - И ты еще таскаешь за собой этого подлого краснокожего, - сказал он, обращаясь по-прежнему к врачевателю. - Лучше впустить в деревню кучу змей, чем одного индейца! - Но он пойдет со мной, - заявил старик агрессивно. - И завтра мы будем все мертвыми, со снятыми скальпами, убитые этими предателями, как случилось с колонистами Уэллса. Они дали приют бедной индианке вечером в бурю. А она привела своих краснокожих сыновей и внуков, открыла им ворота форта, и все белые были перебиты. Ибо сказал Всевышний: "Вам надлежит никогда не забывать, что страна, куда вы вступаете, дабы овладеть ею, - это страна, оскверненная нечистотами народов тех мест... Не отдавайте поэтому своих дочерей их сыновьям и не берите их дочерей для своих сыновей, не пекитесь никогда об их благополучии и благоденствии, и тогда вы станете сильными..." А ты, Шеплей, ты ослабляешь себя каждый день, посещая этих индейцев... После этого сурового библейского нравоучения вновь наступила тишина, и Анжелика поняла, что житель Брансуик-Фолса наконец, решился освободить им дорогу. Он даже пошел впереди маленькой группы и стал подниматься по склону. По мере того, как они выходили из оврага, медленно угасающие ясные весенние сумерки снова обступали их. Порыв ветра донес запах стойла, отдаленные звуки стада, бредущего с пастбища. Глава 2 Внезапно на фоне позолоченного неба, перечеркнутого широкими багровыми полосами, появились контуры большой английской фермы. Она стояла одиноко, и светящийся глаз окна, казалось, следил за темной долиной, откуда они поднимались. Когда путешественники приблизились, они различили ограду, за которой держали овец. Это была овчарня. Здесь стригли овец, а также выделывали сыр. |
