С девушками Стасу не везло. То ли они его мало интересовали, то ли он их, только так пока и не встретилась та, самая красивая и умная, единственная, ради которой не грех было отправиться на край света.

Конечно, Стас иногда знакомился с неглупыми и симпатичными девчонками, но ни одна из них не затронула струн его души.

В пятницу семнадцатого мая Стас собирался после третьей ленты («Приборы и устройства оптоэлектроники») посмотреть выставку картин Еремеева в салоне на Кузнецком мосту, но судьба распорядилась иначе. С ним в группе учился Коля Мальцев, внук известного писателя Алдан‑Петрова, которому дедклассик оставил в наследство неплохую четырехкомнатную квартиру в центре Москвы у Никитских ворот. В последнее время Коля ходил на занятия хмурый и неразговорчивый, часто пропускал ленты, а с понедельника по пятницу вообще не появился в институте ни разу, и одна из девушек группы предложила съездить к нему и проведать — вдруг заболел?

Согласились ехать трое: приятельница Николая Люба, его друзья Саша и Виктор, плюс Стас, имевший машину.

Никто из них обременен заботами не был, плохого от жизни в силу молодости не ждал, поэтому атмосфера в кабине машины была по‑студенчески легкой и веселой. Пока ехали, успели нашутиться, похохотать над анекдотами Виктора, поговорить о театральных постановках и закидать Сашу каверзными вопросами, когда он попытался завязать дискуссию о «живых соборных системах», подразумевая под ними человеческие коллективы. Стасу эта тема была близка по духу, поэтому в избиении Саши он не участвовал, при случае решив побеседовать с ним по предмету спора. Ему импонировала идея отечественного ученого‑философа Попкова, труды которого по законам всеединства, кармы, гармонии и эволюции он читал. Попков утверждал, что если индивидуум болен в силу нарушения им законов совершенствования личности, то и общество может болеть из‑за нарушения законов гармонии и эволюции, и эта мысль казалась Стасу вполне разумной, адекватно отражающей истинное положение вещей. Правда, с однокурсниками Стас на эту тему предпочитал не полемизировать, у него были другие собеседники, более знающие — дядя, прошедший Посвящение I ступени Внутреннего Круга, и его друг Вахид Тожиевич Самандар, от которых Стас узнал много поразивших его воображение сведений о «розе реальностей».

Оставили машину на Малой Никитской, купили в магазине фруктов, молока, хлеба, кофе, предполагая, что Колька просто заболел, и ведомые Любой, которая уже бывала в квартире Мальцева и знала адрес, выгрузились из лифта на шестом этаже старого семнадцатиэтажного дома, где когда‑то жил писатель.

Дверь открыл молодой человек спортивного вида, одетый в спортивный же костюм и кроссовки «найк». Стасу он сразу не понравился — бегающими глазами и золотыми зубами. Стас вообще никогда не верил людям с золотыми зубами. Их улыбки казались ему фальшивыми, искусственными, как и сами зубы.

— Вам кого? — осведомился молодой человек.

— Хозяина, — солидно сказал Виктор.

— Я хозяин, — сказал молодой человек.

Пришедшие переглянулись.

— Это квартира Коли Мальцева? — спросил Саша, оглянулся на Любу. — Ты не перепутала?

— Нет, — покачала головой девушка, пристально разглядывая молодого человека. — Где Николай?

— Не знаю, — пожал он плечами. — Уехал.

— Как уехал? Куда?!

Молодой человек молча закрыл дверь. Студенты так же молча смотрели то на нее, то друг на друга. Потом Виктор сплюнул.

— Ну и тип наш Коляня! Куда это, интересно, он уехал, никому ничего не сказав?

— Вопрос в другом, — задумался Саша. — Если это квартира Кольки, почему этот золотозубый амбал говорит, что он хозяин?

— Я его видела, — кивнула на дверь Люба.