|
- Нет, сударь, я не сошла с ума, - продолжала она, более не пытаясь высвободиться из его рук, - и никто не говорил мне неправды: я сама вас видела. - Где же? - Во время торжественного шествия, сударь. Вы говорили с королевой, я вас узнала, хотя одеты вы были роскошно. - Вы ошиблись, Одетта, вас обмануло сходство. - Сперва мне тоже так показалось, и я уже готова была этому поверить! Но к вам подошел другой вельможа, и в нем я узнала того, кто позавчера приходил сюда вместе с вами, вы назвали его вашим другом и говорили, что он, как и вы, тоже служит у герцога Туренского. - Пьер де Краон? - Да, кажется, мне называли это имя... Немного помолчав, она с грустью продолжала: - Вы, сударь, меня не видели, потому что смотрели только на королеву; вы не слыхали, как я вскрикнула, когда мне вдруг стало дурно и я подумала, что умираю, ибо вы слышали только голос королевы... И это понятно: ведь она так красива! О... боже мой, боже!.. При этих словах бедняжка горько разрыдалась. - Послушай, Одетта, - сказал юноша - не все ли равно, кто я, если я тебя люблю? - Не все ли равно?! - воскликнула девушка, пытаясь высвободиться из его рук. - Вы спрашиваете, не все ли равно? Я вас, сударь, не понимаю. Словно обессиленная, она склонила голову ему на грудь, продолжая смотреть ему в глаза. - Что стало бы со мною, - говорила она, - если бы, посчитав, будто мы с вами ровня, я поверила вашим мольбам, поверила в то, что вы женитесь на мне, и уступила? Сегодня вечером вы наверняка нашли бы меня мертвой. Но вы очень быстро меня забыли: ведь королева так прекрасна!.. - Ты знаешь, Одетта, я и вправду тебя обманывал, выдавая себя за простого оруженосца: на самом же деле я герцог Туренский. Одетта глубоко вздохнула. - Но скажи, - продолжал он, - разве богатого и блестящего вельможу, каким ты видела меня вчера, ты любишь не больше, чем простого бедняка, каким видишь сегодня? - Я, сударь, не люблю вас. - Как?! Но ты же уверяла меня... - Я могла бы любить оруженосца Луи, он был бы под стать бедной Одетте из Шан-Дивер, ради него я готова с радостью отдать свою жизнь. Чувство долга может заставить меня отдать ее и ради герцога Туренского, только на что она высокородному супругу герцогини Валентины Миланской, доблестному рыцарю королевы Изабеллы?.. Герцог хотел было ответить, но в эту минуту в комнату вбежала перепуганная кормилица. - О, бедное мое дитя! - бросилась она к Одетте. - Что они хотят с вами сделать! - Да кто же? - спросил герцог. - Мэтр Луи, за мадемуазель пришли какие-то ди. |
