13

         Как наши юноши, он молод,

         И хладен блеск его очей.

         Поверхность темную морей

         Так покрывает ранний холод

         Корой ледяною своей

         До первой бури. – Чувства, страсти,

         В очах навеки догорев,

         Таятся, как в пещере лев,

         Глубоко в сердце; но их власти

         Оно никак не избежит.

         Пусть будет это сердце камень —

         Их пробужденный адский пламень

         И камень углем раскалит!

14

         И всё прошедшее явилось

         Как тень умершего ему;

         Всё с этих пор переменилось,

         Бог весть, и как и почему!

         Он в поле выехал пустое,

         Вдруг слышит выстрел – что такое?

         Как будто на-смех, звук один,

         Жилец ущелий и стремнин,

         Трикраты отзыв повторяет.

         Кинжал свой путник вынимает,

         И вот, с винтовкой без штыка

         В кустах он видит казака;

         Пред ним фазан окровавленный,

         Росою с листьев окропленный,

         Блистая радужным хвостом,

         Лежал в траве пробит свинцом.

         И ближе путник подъезжает

         И чистым русским языком:

         «Казак, скажи мне, – вопрошает, —

         Давно ли пусто здесь кругом?»

         – «С тех пор, как русских устрашился

         Неустрашимый твой народ!

         В чужих горах от нас он скрылся.

         Тому сегодня пятый год».

15

         Казак умолк, но что с тобою,

         Черкес? зачем твоя рука

         Подъята с шашкой роковою?

         Прости улыбку казака!

         Увы! свершилось наказанье…

         В крови, без чувства, без дыханья,

         Лежит насмешливый казак.