– Вот именно, – сухо повторил Фарнхолм, протянул руку к фотопленкам и фотостатам и стал снова упаковывать их в водонепроницаемые карманы пояса. – Возможно, теперь вы начинаете понимать мою ранее выраженную озабоченность, э‑э, воздушным транспортом из Сингапура. – Он застегнул «молнию» на поясе. – И уверяю вас, я по‑прежнему крайне желаю добыть этот воздушный транспорт.

Полковник тупо кивнул, но промолчал.

– Совершенно никакого самолета? – настаивал Фарнхолм. – Даже самого разбитого, разваливающегося... – Он оборвал себя, видя выражение лица полковника. Затем попытался снова: – А подводная лодка?

– Нет.

Рот Фарнхолма плотно сжался.

– Эсминец? Фрегат? Вообще какое‑нибудь военно‑морское судно?

– Нет. – Полковник слегка пошевелился. – И даже никакого торгового судна. Последние из них – «Грассхопер», «Тьен Кван», «Катидид», «Куала», «Драгонфлай» и несколько более мелких каботажных судов – прошлой ночью отплыли из Сингапура. Они не вернутся. Увы, они не пройдут и ста миль. Японские самолеты постоянно летают вокруг архипелага. На борту всех этих судов раненые, женщины и дети. Большинство из них закончат свою жизнь на дне моря.

– Это лучше, чем японский лагерь для военнопленных. Поверьте мне, полковник, я знаю. – Фарнхолм снова застегнул на себе тяжелый пояс и вздохнул: – Все это очень кстати, полковник. Что будем делать?

– Ради всего святого, зачем вы здесь оказались? – с горечью сказал полковник. – Из всех мест и всех времен вы выбрали сегодняшний Сингапур. И каким же образом вам удалось сюда добраться?

– На кораблике из Банджармасина, – коротко ответил Фарнхолм. – «Кэрри Дансер» – самая разбитая посудина какую только можно себе представить. Ею управляет ловкий и опасный тип по имени Сиран. Трудно утверждать, но я готов поклясться, что он наверняка предатель, хоть и англичанин, и находится в достаточно теплых отношениях с японцами. Он утверждал, бог знает почему, что держит курс на Кота‑Бару, но передумал и приплыл сюда.

– Передумал?

– Я ему хорошо заплатил. Деньги не мои, поэтому я мог себе это позволить. Мне казалось, что Сингапур будет достаточно безопасным местом. Когда я услышал по радиоприемнику, что Гонконг и острова Гуам и Уэйк пали, я находился на Северном Борнео, но вынужден был в страшной спешке уезжать. Прошло много времени, прежде чем я смог опять услышать новости, и это случилось на борту «Кэрри Дансер». Мы десять дней ожидали в Банджармасине, когда Сиран снизойдет до отплытия, – с горечью продолжал Фарнхолм. – Единственный приличный образец техники и единственного приличного человека на этом судне можно было найти в радиорубке – Сиран, вероятно, считал их необходимыми для своей нечестивой деятельности. Я был в радиорубке с этим парнем – его звали Лун – на второй день нашего плавания, двадцать девятого января, когда мы поймали сообщение Би‑би‑си о бомбардировке Ипоха. Естественно, я подумал, что японцы продвигаются очень медленно и у нас имеется масса времени, чтобы добраться до Сингапура и раздобыть здесь самолет.

Полковник понимающе кивнул:

– Я тоже слышал это сообщение. Бог знает кто несет ответственность за такую возмутительную болтовню. В действительности Ипох был взят за месяц до того сообщения, сэр. Когда шла эта передача, японцы находились всего в нескольких километрах к северу от дамбы, связывающей остров с материком. Господи, какое ужасное недоразумение!

– Это, пожалуй, слишком мягко сказано, – заметил Фарнхолм. – Сколько у нас осталось времени?

– Завтра мы капитулируем.