|
Может, это слишком примитивно. Но пока что я в тупике. Думаю, самое время покопаться в прошлом моего зятька, доктора Теннисона Фрейзера. Кларк Хойт, наслышанный о приключениях Савича, Шерлок и «Макса», лэптопа трансвестита Савича, даже удивился немного: – Только не говорите, что вы не выискали всю подноготную этого парня еще до того, как он женился на вашей сестре. Уж кажется, брат должен был пересчитать даже пломбы в его зубах. – Да, конечно, я провел расследование, но не слишком тщательное. Узнал только, что у него не было неприятностей с законом, не имел дела с алкоголем или наркотиками, все в таком роде. – А он, случайно, не двоеженец? – Вот это мне не известно. По словам Лили, он сразу же сообщил о том, что уже был женат и что его жена умерла. Знаете, Хойт, теперь мне вдруг пришло в голову, что неплохо бы узнать, что с ней стряслось. И сколько времени прошло от свадьбы до похорон. Глаза Хойта заблестели. – Савич, вы действительно считаете, что он пытается убить свою жену? Но таблетки оказались вполне невинным лекарством. – Да, и я ни в чем не уверен. Но вы ведь знаете: информация – самое важное в работе копа. – Савич взволнованно потер ладони. – Вот и работа для «Макса». Он такие вещи просто обожает. – Надеюсь, вам известно, что Фрейзеры в здешних местах считаются большими людьми. У папаши Фрейзера деловые связи по всему штату. – Да. Прежде у меня не было нужды копаться в его финансах и сделках, но, думаю, пора все просеять сквозь сито. – Надеюсь, ваша сестра поправится. – О да, ничего серьезного. – Я, как вы просили, добыл список лучших женщин психиатров в стране. Надеюсь, кто нибудь сумеет помочь вашей сестре. – Дай Бог. Но знаете, несмотря на то что доказательств нечестной игры мы так и не нашли и все действительно выглядит, будто она специально разбила машину, я просто поверить не могу, что Лили пыталась покончить с собой. И кто бы меня в этом ни убеждал, я снова и снова возвращаюсь к тому факту, что ее характер и мировоззрение просто не вписываются в общую картину. – Люди меняются, Савич. Даже те, которых мы горячо любим. Иногда мы просто не видим перемен, потому что рассматриваем родных со слишком близкого расстояния. Диллон снова окинул взглядом уютный парк. – Когда Лили было тринадцать, она буквально держала в руках все игорные операции в округе. Принимала пари на все, от результатов футбольного чемпионата между местными колледжами до имени лучшего игрока в профессиональный баскетбол. Родители на стенку лезли. И поскольку мой па был агентом ФБР, местные копы палец о палец не ударяли, только ехидно посмеивались. Думаю, втайне они восхищались ее ловкостью, но причиняли отцу немало неприятностей, называя ее яблочком, недалеко укатившимся от яблони. Но в восемнадцать лет она вдруг осознала, что любит рисовать, и притом совсем неплохо. Знаете, она ведь художница, и очень талантливая. – Первый раз слышу. – Честно говоря, она унаследовала способности от нашей бабушки, Сары Эллиот. – Сара Эллиот? Господи, та самая Сара Эллиот, чьи картины висят во всех музеях? – Да, но Лили избрала другой путь: она превосходная карикатуристка, очень остроумная. Никогда не видели серию комиксов «Несгибаемый Римус»? Хойт покачал головой. – Ну… это что то вроде политической сатиры. Последние семь месяцев, после смерти дочери, она почти не работала. Но когда немного придет в себя, немало газет будут драться за честь напечатать ее работы. – Они так хороши? – Думаю, да. |
