|
Если картина находится в частной коллекции – легально, разумеется, – и музей хочет ее приобрести, я пытаюсь обратиться к владельцу и либо предлагаю деньги, либо обмен. Оба способа совершенно законны, миссис Фрейзер. – Я развожусь с мужем, мистер Руссо, и не называйте меня его именем. – Прекрасно, тем более что «Фрейзер» – достаточно распространенная фамилия. Как же к вам обращаться, мэм? – Думаю взять свою девичью фамилию. Можете звать меня «мисс Савич». Да, я снова буду Лили Савич. – Мне нравится, солнышко! – воскликнул брат с порога. – Давай сотрем все следы Теннисона. – Теннисон? Что это за имя? Лили невольно улыбнулась. – Его отец сказал мне, что «лорд Алфред» звучит слишком напыщенно, так что пришлось ограничиться «Теннисоном». Это любимый поэт моего свекра. Странно, что свекровь его ненавидит. – Возможно, потому, что Теннисон – поэт, разумеется, а не ваш почти бывший муж – несколько педантичен. – Да вы в жизни не читали Теннисона, – обличила Лили. Он ответил неотразимо чарующей улыбкой и кивнул. – Тут вы правы. Боюсь, «педантичный» – не совсем верно. – Не знаю. Я тоже его не читала. – А вот кофе и яблочный пирог, – объявил Савич, поднимая глаза к потолку. – О, я слышу, как Шерлок поет Шону. Он обожает слушать добрые старые рождественские гимны во время купания. По моему, это: «Чу! Ангелы вестники поют». Так что вы, ребята, попытайтесь поладить между собой, а я попробую составить с ней дуэт. Лили, ты можешь ему довериться. Когда они снова остались одни, Лили вдруг впервые услышала легкий стук дождя по оконным стеклам. Не сильного, обрушившегося на землю ливня, а всего лишь увертюру к будущим зимним дождям. Недаром, когда они вышли из аэропорта, небо, было затянуто тучами и дул резкий ветер. Саймон отхлебнул крепкого черного кофе, вздохнул и, откинувшись на спинку дивана, закрыл глаза. – Савич варит лучший во всем мире кофе, но сам редко его пьет. – Его тело – храм, – пояснила Лили. – Думаю, и мозг тоже. – Нет, ничего подобного. Ваш брат – хороший человек, умный, проницательный и никакой не храм. Думаю, его бы удар хватил, услышь он эти слова. – Возможно, но тем не менее это правда. Варить кофе нас научил папа. Говорил, что если когда нибудь попадет в дом для престарелых, то по крайней мере сможет рассчитывать на нас хотя бы в этом. А ма научила Диллона готовить. До того как он уехал в институт. – Она всех учила? – Нет, только Диллона. Она замерла и прислушалась к поющим голосам. – Кажется, они перешли к «Тихой ночи». Это моя любимая. – В самом деле, на редкость слаженный дуэт. Вы никогда не слышали о «Бонеми клаб»? Лили покачала головой, пригубила кофе и поняла, что, если сделает еще глоток, ее желудок взбунтуется. – Может, когда вы немного поправитесь, мы все пойдем в этот клуб послушать, как он поет? Лили не ответила. – Почему вы не доверяете мне, мисс Савич? Вернее, терпеть меня не можете? Я в чем то провинился? Она долго долго смотрела на него и, прежде чем ответить, отломила кусочек пирога. – Вам лучше этого не знать, мистер Руссо. И я решила, что, если Диллон доверяет вам, значит, могу и я. Глава 12 Рали Бизлер, совладелец галереи Бизлера – Уэкслера, с отделениями в Джорджтауне, Нью Йорке и Риме, одарил Лили измученно скорбным взглядом, из тех, какими ее до сих пор пронзал исключительно мистер Монк, и, обведя рукой картины, поцеловал кончики пальцев. |
