|
Денег у меня не слишком много. Возможно, мы с вами сумеем прийти к взаимовыгодному финансовому соглашению. Вы платите мне определенную сумму за право выставить картины, и это справедливо, если учесть, что дом находится в самом центре Джорджтауна и требуется целое состояние, чтобы его содержать. Что скажете? Рали едва удерживался, чтобы не подпрыгнуть от радости. Темные глаза загорелись: наконец то появилась возможность поторговаться! Саймон откашлялся и, дойдя до последней картины, медленно обернулся. – Неплохая идея, мисс Савич. К сожалению, у вас возникла огромная проблема. – В чем же проблема? – нахмурилась Лили. – Мистер Бизлер готов платить достаточно денег, чтобы хватило на выплаты по кредиту, пока я не получу очередной чек за «Несгибаемого Римуса», а может, и продам идею… Но Саймон грустно покачал головой. – Простите, но это невозможно. Савич слишком хорошо знал Саймона, чтобы не встревожиться. – Ладно, выкладывай, – велел он, беря сестру за руку. – Ты с самого начала не мог дождаться, чтобы увидеть картины. Вот и увидел. Так что стряслось? – Мне нелегко говорить об этом… о черт… но четыре картины, включая «Лебединую песню», – подделки. Превосходные, правда, но копии. – Нет! – вскинулась Лили. – Нет, я знала бы, будь это так! Вы ошибаетесь, мистер Руссо. Просто ошибаетесь. – Мне очень жаль, мисс Савич, но я уверен в своей правоте. Как я уже сказал, все дело в светотени. Никто, кроме Сары Эллиот, не обладал такой техникой, и ни одному человеку не удалось в точности скопировать эти приемы и в точности передать атмосферу ее работ. За последние годы я стал настоящим экспертом по творчеству Сары Эллиот. Все же, если бы до меня не дошли ходившие по Нью Йорку слухи о том, что кому то из серьезных коллекционеров за последние полгода удалось приобрести несколько работ Сары, я не ринулся бы сюда так поспешно. – Прости, Лили, но я верю Саймону, – кивнул Савич. – Если он считает, что это копии, значит, так оно и есть. – Кроме того, – добавил Саймон, – я не слышал, чтобы кто то продавал работы Эллиот. И когда я узнал, что одна из картин – это «Лебединая песня», то сразу понял: дело неладно. И немедленно велел своим агентам добыть как можно больше сведений об этой сделке. Если повезет, мы скоро все узнаем. К сожалению, о судьбе четвертой картины совсем ничего не известно. Диллон говорил мне, что, переехав в Гемлок Бей, вы, мисс Савич, переправили картины в Юрику. Я не хотел верить в происходящее: в мире искусств вечно ходят самые дикие сплетни, измышления и даже наветы. Поэтому пришлось дождаться, когда они прибудут сюда. Повторяю, мне очень жаль. – Дьявол! – прошипела Шерлок, обозленная до такой степени, что ее лицо стало одного цвета с волосами. – Что за дерьмо! Савич во все глаза уставился на жену. – Неужели ты выругалась? Да ведь ты не ругалась, даже когда схватки начались! – Прошу прощения, но меня просто трясет от ярости. Такого я даже представить не могла. Так бы и убила этих подонков! Подлые твари! Ну вот, кажется, я выпустила пар. Извини, Диллон, но это уже слишком. К счастью, [мы примерно знаем, кого винить. – Теннисон и его папаша, – процедила Лили. – И мистер Монк, директор музея в Юрике. Он наверняка с ними заодно. Неудивительно, что он лил крокодиловы слезы, узнав о твоем решении забрать картины. Знала кошка, чье мясо съела! Он наверняка понял, что вашингтонские эксперты осмотрят картины и сразу заметят подделку! – Как и Теннисон со своим отцом. |
