|
– Ах, миссис Фрейзер, они просто невероятны! Уникальны! Нет нет, не говорите! Ваш брат уже сообщил мне, что они не могут здесь остаться. Да, я сознаю это и рыдаю. Они должны перекочевать в музей, чтобы народные массы в лице неумытых представителей в измятых шортах могли беспрепятственно на них пялиться. Одна мысль об этом вызывает у меня слезы. Просто горло перехватывает, знаете ли. – Понимаю, мистер Бизлер, – кивнула Лили, гладя его! по руке. – Но я искренне считаю, что им место в музее. Услышав знакомый голос, что то говоривший Дирла не, ослепительной двадцатидвухлетней сотруднице галереи, нанятой, как объяснил Рали, специально чтобы помогать богатым клиентам легче расставаться с деньгами, Савич обернулся и окликнул: – Эй, Саймон, давай сюда! Лили выглянула из открытой двери хранилища и увидела, как Саймон Руссо несколькими прыжками перекрыл разделявшее их расстояние. Перескочив порог, он задохнулся и замер при виде восьми картин Сары Эллиот, любовно размещенных на легких подрамниках и оттененных черным бархатом. – Бог мой, – пробормотал он, медленно переходя от картины к картине, время от времени останавливаясь, чтобы присмотреться ближе. – Знаешь, Диллон, – выговорил он наконец, – твоя бабушка подарила мне «Последний обряд» к окончанию института. И тогда, и сейчас эта работа была и остается моей любимой. Но вот «Путешествие девушки»… Великолепная картина. Я впервые ее вижу. Эта игра света на воде, кружево теней… как темные вуали. Только Сара Эллиот могла достичь такого эффекта. – А меня больше всего поражают лица людей, – вмешалась Лили. – Я всегда любила смотреть на их выражения – такие разные, такие красноречивые. Сразу понимаешь, кто из персонажей владелец корабля. А его мать? Как она гордится достижениями сына, как любит его и корабль, который он построил! – Да, но сила Эллиот в том, как она распределяет светотень. Именно это делает ее на голову выше остальных современных художников. – Нет, я с вами не согласна. Главное – люди, их лица. Их читаешь как раскрытую книгу. Чувствуешь себя так, словно давно их знаешь. Понимаешь, каковы их жизненные цели. Заметив, что он вот вот начнет возражать, Лили быстро переменила тему. – Вот это моя любимая, – призналась она, легонько коснувшись рамы. – Просто дурно делается при мысли о том, что и ее придется отдать в музей. – Тогда оставь ее себе, – посоветовал Савич. – Держу же я дома «Военный патруль». Страховка и сигнализация стоят кучу денег, но очень немногие знают о том, что она у меня. Попробуй поступить так же. Держи ее дома и никому не говори. Саймон оторвался от изучения очередной картины. – Я повесил «Последний обряд» в галерее своего друга, неподалеку от дома, и вижу ее почти каждый день. – Превосходная идея, – объявил Рали, с надеждой глядя на Лили. – Знаете ли вы, миссис Фрейзер, что всего в двух кварталах от моей прекрасной, надежной, оборудованной по последнему слову безопасности галереи есть превосходный дом, недавно выставленный на продажу? Что скажете, если я позвоню маклеру и вы с ним все осмотрите? Насколько я понимаю, вы карикатурист? Там есть одна комната, буквально залитая светом. Словно специально предназначенная для вас. Ну и ловкач! Таким можно только восхищаться! – И я оставлю несколько картин здесь, в вашей галерее, на постоянной экспозиции? – Чудесная идея! – Я бы хотела посмотреть дом, но не знаю, как будет с ценой. |
