– Задание опустошить мой холодильник?

– Нет, но это делает мою миссию еще более приятной.

– Сделайте одолжение, перестаньте на минутку жевать и объясните все толком, не плюясь крошками во все стороны. У меня нет прислуги, я убираю сам.

– Спокойно, Тони. Меня назначили твоим ангелом‑хранителем.

– Чтоб хранить меня от излишков холестерина? Кто вас назначил?

– Не помню, я был сильно нетрезв. В общем, я здесь, чтобы вытащить тебя из всего этого дерьма, – Дани широким жестом обвел квартиру.

Он опять рыгнул и покопался в горе продуктов. Призрак Дани Брийана определенно был не так изысканно аристократичен, как оригинал.

– Так это ж чудесно, правда? – ехидно спросил Антуан.

– Пожалуй, – согласился Дани, набросившись на пакетик чипсов. – Короче, Тони, как ты живешь? Ты счастлив?

– Я бы не употребил такого слова, но я и не несчастен.

– Ни счастлив, ни несчастен? Это ж хуже некуда! Ты живешь дерьмово!

– Спасибо. Вы очень деликатны. Разве ангелы‑хранители не проходят специальной подготовки по психологии?

– Да как‑то нет, учимся прямо на производстве. Ты у меня первый, Тони, мой first one1.

– Фантастика, просто фантастика!

Антуан принялся сгребать объедки и упаковки. Дани смахнул со стола крошки, поворошил сальную оберточную бумагу, куски пирога, ломтики семги и наконец нашел то, что искал, – карманное издание переписки Флобера. Он отряхнул его, стер с обложки жир, полистал книжку и, найдя нужную страницу, загнул уголок.

– Вот. У тебя есть микрофон, Тони?

– В гостиной, Дани, – пробормотал засыпавший на ходу Антуан. – Под музыкальным центром hi‑fi.

Всосав через трубочку с Микки‑Маусом банку черной икры, Дани двинулся в гостиную. Он вытащил микрофон из упаковки, установил его на штатив и включил. Раздался резкий щелчок.

– Дай мне, пожалуйста, сборник моих хитов, Тони.

– У меня нет. У меня вообще нет ваших дисков.

– Ничего, – сказал Дани, доставая из кармана CD, – я на всякий случай запасся. Твоя система с караоке просто чудо.

Он вставил диск и нажал какие‑то кнопки. В левой руке он держал открытую книгу Флобера. Он постучал по микрофону, нажал кнопку «play», и из колонок раздались первые звуки его знаменитой песни «Дай мне еще один шанс». Он подергал головой в ритме музыки и запел отрывок из письма от 18 мая 1857 года, адресованного мадемуазель Леруайе де Шантепи, время от времени добавляя от себя кое‑какие выкрики:

Люди поверхностные, ограниченные, с умом самоуверенным и ретивым,

стремятся во всем к окончательным истинам. Они хотят узнать смысл жизни, вау! и измерить бесконечность, е! Они берут в руку, ля‑ля, в свою маленькую жалкую руку, горсть песка И говорят океану:

«Я сосчитаю песчинки на твоих берегах!» Е! Но песчинки утекают сквозь пальцы, да и считать надо долго, Поэтому они топают от нетерпения ногами и плачут, да, плачут. Знаете, что надо делать на берегу? Надо пасть на колени или гулять, е‑е! Гуляйте. Гуляй, Тони! Да, гуляй! Ля‑ля, гуляй, Тони‑и!

Утопая в мягком диване, Антуан невольно проникся приятным ритмом песенки. От текста у него закружилась голова. Он стиснул в руках диванную подушку. На последних словах Дани подсел к нему. Взял его за плечи и дружески потряс:

– Перестань усложнять, Тони. Чуть‑чуть – это даже неплохо, но толстяк Гюстав верно говорит: гуляй на берегу! Хватит валять дурака, ты же не золотая молодежь, это не твое. Пошли все к чертям собачьим, вместе с этим болваном Рафи, разыщи своих друзей и сочини себе жизнь сам.