* * *

В сущности, Денисон чувствовал себя замечательно. Когда они вошли в заповедник Сомпио, он решил проанализировать причины своего отличного настроения и пришел к выводу, что оно объясняется отсутствием паники при попытках вспомнить прошлое. Конечно, окружающая природа тоже сильно влияла на его настроение. Он остановился, вдохнув всей грудью холодный и чистый воздух, а затем огляделся по сторонам.

Они обошли подножие горы Наттасет, держась близко к предгорью. Внизу перед ними раскрывалась панорама дикой северной равнины, захватывающая дух своей красотой. На твердой земле росли вездесущие карликовые березы, но между бесчисленными островками переливалось запутанное шитье ручьев и болот, отражавших синее небо, а отдаленное озеро, испещренное островами, сияло, словно огромное серебряное зеркало. Неподалеку от путников тут и там виднелись белые клинья прошлогоднего снега.

Остановившись, чтобы оглядеться вокруг, Денисон увидел Маккриди, отставшего от остальной группы примерно на полмили. Тот вроде бы тоже остановился. Денисону показалось, что Маккриди осматривает окрестности в полевой бинокль, и вряд ли только ради того, чтобы полюбоваться видами. Вероятно, впечатление от окружающей красоты определяется настроением того, кто смотрит, и, насколько мог судить Денисон, картина великолепия природы совсем не радовала Маккриди. Вокруг было слишком много мест, где можно было спрятаться человеку, а при необходимости и целой роте.

Денисон поудобнее пристроил рюкзак на спине и снова двинулся вперед, ускорив шаг, чтобы догнать остальных.

– Нам повезло, что никто не напал на нас, когда мы уходили из Кево, – сказал он, поравнявшись с Лин. – Я был так плох, что только мешал вам.

Лин с беспокойством взглянула на него.

– Как ты себя чувствуешь теперь?

– Отлично, – радостно ответил он. – Теперь я могу вспоминать. Например, сегодня утром я вспомнил, как зовут человека, который живет в квартире этажом выше меня. Славный парень этот Патерсон.

– Ты помнишь, что был кинорежиссером?

– Да, – Денисон рассмеялся. – Но не думай, что я был акулой кинобизнеса, – мои фильмы не показывались в Вест‑Энде. Я в основном выпускаю документальные ленты общеобразовательной тематики, – он нахмурился. – Вернее, выпускал. Меня же уволили.

– Не беспокойся об этом, Жиль, – тихо сказала она.

– А я и не беспокоюсь. Сейчас нужно думать о более важных вещах. И все‑таки... – он мысленно заглянул в прошлое. – И все‑таки я был не слишком приятным типом.

– Забудь об этом, – яростно сказала Лин.

Денисон искоса взглянул на нее.

– Ты что, переживаешь за меня?

В его голосе прозвучало слабое изумление: много воды утекло с тех пор, когда кто‑то мог тревожиться за него или беспокоиться о том, что с ним происходит. Фортескью беспокоился лишь о том, чтобы работа была сделана в срок, – за самого Денисона он и гроша бы ломаного не дал.

– А чего же ты ожидал? Может быть, я должна радоваться, когда тебя бьют по голове? – она ускорила шаг. – Тебе не следовало соглашаться с этим безумным планом.

– Кэри уговорил меня – он обладает хорошим даром убеждения. Но ты... ты сама себя уговорила. Тебя сюда никто не звал. Почему ты это сделала?

Лин бледно улыбнулась.

– Ты похож на Гамлета – позволяешь другим толкать и тянуть себя со всех сторон.

– О, бедная Офелия! – Денисон усмехнулся.

– Не ставь меня на одну доску с этой дурехой, – отрезала Лин. – Я не собираюсь сходить с ума, переодевшись в белое сатиновое платье. Но если бы рядом с Гамлетом оказался кто‑то, кто мог бы дать ему совет, на кого он мог бы положиться, то все обернулось бы иначе.