Они вышли из машины и взглянули на входы в пещеры. Дурное предчувствие охватило их: здесь было что‑то зловещее, пугающее, ужас, который вселяло это место, не поддавался определению. Это было по‑настоящему страшное место, и Боуман в душе согласился с той оценкой, что дал ему полицейский в отеле. Он ни на минуту не сомневался в том, что человек, родившийся в Ле Боу и выросший здесь под влиянием древних суеверий и предрассудков, не осмелится войти туда в ночное время. Ни один здравомыслящий человек не рискнул бы войти туда после захода солнца, у Боумана тоже не возникло желания идти туда. Но это был его долг.

Он вынул фонарик из своего чемодана и сказал Сессиль:

– Подожди меня здесь.

– Нет! Ты же не собираешься оставить меня здесь одну? – В ее голосе слышалось отчаяние.

– Возможно, внутри будет намного страшнее.

– Мне все равно.

– Ну как хочешь.

Они отправились вместе. Прошли через самое большое отверстие, в которое свободно можно было бы протащить трехэтажный дом, если поставить его на колеса. Боуман осветил фонариком стены, покрытые рисунками и надписями представителей многих поколений, и направился направо, к арке, за которой находилась пещера еще более внушительных размеров. Сессиль, отметил он, несмотря на сандалии на плоской подошве, спотыкалась гораздо чаще, чем на полу встречались неровности. Боуман был абсолютно уверен, что ее зрение гораздо хуже, чем он предполагал; скорее всего именно поэтому она так стремилась пойти с ним.

Следующая пещера не представляла для Боумана никакого интереса, так как ее своды были высокими, терялись в темноте, и только летучая мышь могла забраться туда. Еще одна арка смутно вырисовывалась во мраке.

– Какое жуткое место, – прошептала Сессиль.

– Да, мне не хотелось бы жить здесь постоянно. Через несколько шагов она сказала:

– Мистер Боуман...

– Нейл.

– Можно мне взять тебя за руку? «В наше время, – подумал он, – уже не задают таких вопросов».

– Возьми, пожалуйста, – вслух сказал он, соглашаясь. – Ты не единственный здесь человек, который нуждается в участии.

– Я не об этом, я не боюсь, просто ты постоянно мигаешь фонариком, освещая разные места, и мне трудно поспевать за тобой.

– А!

Она взяла его за руку и больше уже не спотыкалась, зато ее затрясло, словно в приступе малярии. Вскоре она сказала:

– Что ты ищешь?

– Ты хорошо знаешь, что я ищу.

– Возможно, они спрятали его.

– Они могли спрятать его. Они не могли похоронить его, если не захватили с собой несколько шашек динамита, но могли спрятать его. Под обломками известняка. Их достаточно много вокруг.

– Но мы прошли мимо множества куч известняка. Тебя они не волновали.

– Когда мы найдем свежий холмик, ты поймешь разницу, – сказал он сухо. Сессиль снова охватила сильная дрожь, и он продолжил: – Зачем ты пошла сюда, Сессиль? Ты действительно не боишься? Я же чувствую, тебя просто трясет от страха.

– Мне лучше трястись от страха здесь, с тобой, чем там, одной.

В любой момент от страха у нее могли застучать зубы.

– Возможно, ты и права, – признал он.

На этот раз они прошли чуть‑чуть выше и через другую арку вошли в следующую пещеру огромных размеров. Сделав несколько шагов, Боуман внезапно остановился.

– Что с тобой? – прошептала Сессиль. – Что случилось?

– Не знаю. – Он помолчал. – Нет, пожалуй, знаю. Впервые и его охватил озноб.

– Тебя тоже трясет?

– Меня тоже. Но это совсем другое.