– А срочное дело, самое срочное дело, которому ты должен был уделить внимание? – заметила Сессиль.

– Уже уделил. Я подгоню автомобиль к центральному входу в отель.

Ле Гран Дюк проследил за их уходом и сказал Лиле:

– Примерно через час мы встретимся с нашими объектами.

– Объектами, Чарльз?

– Цыганами, моя дорогая. Но сначала я должен написать еще одну главу моей книги.

– Принести ручку и бумагу?

– Нет необходимости, моя дорогая.

– Ты хочешь сказать, что сделаешь все мысленно? Но это невозможно, Чарльз!

Он похлопал ее по руке и снисходительно улыбнулся:

– Все, что мне нужно, – это литр пива. Становится очень жарко. Позовешь официанта?

Лила покорно ушла, и ле Гран Дюк посмотрел ей вслед. Он снисходительно наблюдал, как Лила, улыбаясь, перекинулась несколькими словами с цыганкой, недавно гадавшей ему, так же безразлично разглядывал китайскую пару за соседним столом, еще более безразлично смотрел, как Сессиль села к Боуману в белый автомобиль, и абсолютно безразлично – как другой автомобиль спустя несколько секунд последовал за ними.

Сессиль в растерянности разглядывала интерьер «симки».

– Откуда это? – спросила она.

– Телефон, например, – объяснил Боуман, – я взял напрокат, пока ты завтракала. Фактически я взял напрокат две.

– Две чего?

– Две машины. Трудно предугадать, когда машина выйдет из строя.

– Но... за такое короткое время?

– Гараж находится недалеко, вниз по улице, оттуда прислали человека для проверки. – Он вытащил слегка уменьшившуюся пачку денег Кзерды, похрустел банкнотами и убрал. – Все зависит от того, сколько заплатишь.

– Ты действительно абсолютно аморальный тип! – Сессиль говорила почти с восхищением.

– В чем я виноват теперь?

– В том, что разбазариваешь чужие деньги.

– Жизнь – чтобы жить, деньги – чтобы тратить, – произнес Боуман назидательно. – В саване нет карманов.

– Ты безнадежен, – ответила она. – Абсолютно, абсолютно безнадежен. А зачем нам эта машина?

– А зачем этот наряд, что ты надела?

– Зачем? О, я поняла. Конечно, «пежо» все знают. Я не подумала. – Она взглянула на Боумана с любопытством, так как он повернул в направлении дорожного указателя с надписью «Ним». – Куда ты собираешься ехать?

– Еще точно не знаю. Я ищу место, где мы сможем спокойно поговорить. Все то же дурное предчувствие. Мне придется всю оставшуюся жизнь рассказывать тебе о своих намерениях. Когда мы были в патио, цыган уголовного вида сидел в видавшем виды «рено» и наблюдал за нами в течение десяти минут. Оба они – цыган и машина – примерно в ста ярдах позади нас. Я хочу поговорить с этим цыганом.

– О!

– Есть от чего воскликнуть «О!». Непонятно, как прихвостни Гэюза Строма так быстро вышли на нас. – Он искоса взглянул на Сессиль. – Ты смотришь на меня как‑то странно, если можно так выразиться.

– Я думаю.

– Ну?

– Если они вычислили тебя, зачем надо было менять автомобиль?

Боуман терпеливо пояснил:

– Я брал напрокат «симку», еще не зная, что они уже следят за мной.

– А сейчас ты опять впутываешь меня в опасную ситуацию? Она ведь может оказаться опасной?

– Надеюсь, что нет. Но если так, я сожалею об этом. Если они вышли на меня, то следят также и за очаровательной цыганкой, сидящей рядом со мной.