Всего девять фигурок корчатся на полу. Бросаемся к ним, обезоруживаем, связываем, прикладываем к посеревшим лицам смоченные в воде носовые платки и куски ткани.

— Интересное дело, — Мари произносит, хлопая ладошкой по щекам одного из новых пленников, — Похоже, это газ слезоточивый был, полицейский, только — очень неслабой концентрации. Кто же там, в штреке, хулиганил — враги, или — друзья?

— Скоро совсем и узнаем, — отвечаю, вдруг, неожиданно охваченный желанием пофилософствовать, — Хотя — откуда здесь друзьям взяться? А, если — враги хорошо вооружённые, то, знать, умирать придётся — в порядке обязательном. От нас уже и не зависит ничего. Тут уж — Судьбе всё решать. Стишок вот, даже, есть такой:

— Смотри-ка ты, они мало того, что живы, так ещё и стишками балуются! — Раздался сверху знакомый весёлый голос.

Так и есть, Лёха-бродяга на верхней ступени лестницы сидит.

За ним из штрека и остальные по одному вылезать стали: Айна — чумазая, но счастливая, Зорго — рыжей растрёпанной бородищей вперёд, Джедди, оружием увешанный, Маркиз — замыкающим…..

Говорите, не бывает чудес на свете?

Напрасно вы это совсем, потому как — бывают, лично с ними встречался, и неоднократно….

Глава пятнадцатая

Путь во тьме

Объятия, слёзы, смех, встречные вопросы друг к другу — кавардак полный, но — радостный. Случаются такие светлые моменты в жизни, о которых вспоминаешь потом долгие годы, стихи пишешь, романы толстенные…..

Пригляделся — судя по всему, не сладко нашим друзьям пришлось в путешествии подземном: Лёха сильно хромает, на чёрное короткое копьё, опираясь, у Айны — свежий волнистый шрам на правой щеке, у Зорго голова какой-то бурой тряпкой замотана, обе руки забинтованы. При этом лица у всех измождённые, похудевшие, копотью покрытые.

Чиго, как Айну увидели, словно с ума посходили — кланяются, словно игрушки заводные, ладони рук перед грудью сложив, лопочут что-то радостное. Потом медальон золотой, на груди у Джедди висящий, заметили — вовсе на колени перед ним повалились, тихонько повизгивая от восторга. Насилу удалось их успокоить и уговорить — с колен подняться.

— Пока не накормите, ничего не будем рассказывать! Последние сорок суток — только рыбой и мышами летучими питались, — вроде бы в шутку Зорго заявил, остальные — тоже, вроде бы в шутку, головами закивали. Но глаза у всех прибывших были, уже без всяких шуток, как у волков тощих из тайги сибирской — на исходе зимы лютой.

Сбегали мы с Мелви в Парадный зал, притащили в рюкзаках съестного — сколько влезло, да и вина несколько бутылок прихватили. Несколько чиго, нас обогнав порядочно, и воды тёплой в канистрах полиэтиленовых натаскали.

Возвращаемся — в зале на одного связанного гнома больше стало. Оказывается, Лёхин отряд с собой пленного приволок: такой же гном, как и прочие — в кольчуге, с чёрным металлическим шлемом на голове, только чумазый и худой.

Вновь прибывшие, уже наспех умытые, наше появление нетерпеливыми радостными возгласами встретили, слюну усердно сглатывая.

Накинулись на еду — лишь лязг челюстей и чавканье слышны, да ещё — урчание Маркиза, тушёную кенгурятину поглощающего, только новые банки успевай открывать.

Гнома тоже накормили, руки и ноги, всё же, развязывать не стали, Мелви с вилкой рядом приставив. Нормально получилось: пленный всё ко рту подносимое — глотал исправно, время от времени бурча набитым ртом что-то явно благодарное, на абсолютно незнакомом языке — певучем, богатым гласными.

Что интересно, Джедди ему пару раз ответил — на том же языке, как это и не странно.