Рита помолчала немного и буркнула:

– Я думала, вы не запомните мой телефон с первого раза.

– У меня хорошая память. Я – бухгалтер, а у бухгалтеров всегда хорошая память. И еще, Маргарита, я – человек настойчивый. Всегда и во всем привык добиваться нужного результата. Это понятно?

Наташа решила сразу не ехать в центр, а немножко покружить в своем районе, чтобы привыкнуть к машине. Но уже через пять минут она забыла, что едет в новом автомобиле, и просто получала удовольствие от езды. Машин было мало. Климат-контроль создавал приятный климат. Забытое ощущение радости сначала робко, а потом все более настойчиво заполняло Наташу.

И тут бешено захохотала корова. «Жан звонит», – высветилось на дисплее телефона.

Подумала: «Ну и хрен с ним!»

Говорить не стала, но в сторону центра развернуться пришлось. Развернулась, и почему-то только тут заметила, что небо уже успело порозоветь. Летняя ночь коротка, как сигарета – только прикурил, а уже остался один пепел…

Ехала, думала: «Не хочу к нему ехать, не хочу. И вообще не хочу, а сейчас особенно: не хо-чу!»

Убеждала себя: «Надо». Потому что он – придурок. Даже если и не он ее заразил – все равно придурок. Увидел ее по телику, решил, что стала звездой, и – пожалуйста! – забыл про все, что между ними было плохого, про месть ее забыл… Разве нормальный мужик может так поступить?

Решено – Жан. Потом – Кротов, сбежавший во время опасности от своих зрителей. Потом еще кто-нибудь. Так она и будет жить, и в этом будет смысл ее жизни. И ни в чем другом.

– Ни в чем другом, – повторила Наташа шепотом.

– До свидания, – сказала Рита и зачем-то добавила: – Извините.

Пестель положил трубку.

Ему хотелось плакать. Такого в жизни никогда не бывало – Пестель не помнил своих слез. Павел Иванович подумал и понял, что все-таки остается один шанс. Крошечный, но остается.

Белье стелить не стал, лег прямо на диван, положив под голову здоровую руку.

Он прикинул свой завтрашний день и понял, что если сумеет выехать очень рано, то может все успеть, и даже шанс использовать.

Хотя надежды на то, что сработает, было мало.

Когда дверь гостиничного номера открылась, Наташа решила, что ошиблась.

Перед ней стоял толстый человек, но вместо лысой головы его украшали шикарные черные волосы.

– Наташ, ты пришел! Как мой рад! – закричал человек голосом Глобера, схватил Наташу в охапку, закружил по номеру.

Это был Портос, от него по-прежнему пахло потом.

Наташа еле вырвалась из объятий.

– Ты? А это что? – Она показала на волосы.

– Это есть фокус-покус! – захохотал Глобер. – И – раз! И – два! И – три! – Глобер снял парик, бросил его на кровать, которая была уже расстелена, приготовлена заранее, и это было совсем противно. Закатился пуще прежнего: – Правда, здорово?

Черный парик… Пестель… Погоня…

Ассоциация была отвратительно прямой и, главное, будила такие ненужные, мешающие воспоминания.

Только тут Наташа поняла, что совершила огромную ошибку: она ведь приехала на машине, значит, ей нельзя пить. Что делать? Бросить машину у гостиницы? Новую машину? Об этом не может быть и речи! Лечь трезвой в кровать Глобера? Нет, это слишком серьезное испытание для нее. Месть местью, но зачем же так себя мучить?

Так что же делать?

Придется встречу перенести. Не потому, что она передумала или там испугалась. Нет! Просто такая у нее карма…

Или карма тут ни при чем? Ну, тонкий мир.