– Понятия не имею, – честно ответил он. – Как все приличные мужики, я предлагаю налево.

Маша коротко рассмеялась в темноте, Толик начал было спорить, но Геннадий увесисто прервал его:

– Ну так. Веди, давай.

А куда деваться? Повёл. Ещё бы освещение какое-никакое, и вонь эту пакостную убрать, и чтобы грязь под ногами не чавкала, и карту подземелья. Размечтался, в общем, командир и прирождённый лидер, шагая вперёд. Рядом с ним молча шагал Генка, следом девушки, которых развлекал по дороге идущий замыкающим Толик.

– А ещё одну историю знаю! – витийствовал говорун. – В одной пещере жила богиня судьбы. Вы же знаете этих древних римлян: у них на каждый чих своя богиня. Но здесь дело серьёзное, потребовалось аж три штуки! Одна тянула пряжу человеческих жизней, вторая на веретено наматывала, как бы распределяя, кому чего, куда и сколько. А последняя нитку того, перерезала. Или зубами перекусывала, кляп её знает. Короче, прерывала жизнь, ага, житуху нашу тяжкую.

В голосе Толика появились некие плаксивые нотки, словно он готовился исполнить незатейливый шансон или срочно попросить денег.

– Но я-то про ту, что с веретеном. Сидела и мотала пряжу, сидела и мотала. Как зэки срок мотают длинный, ни на что не жалуясь, а просто потому, что так надо. А на вышках вертухаи с собаками, колючая проволока везде, прожекторы. Если кто сбежать вздумает – сразу выведут в чисто поле, поставят лицом к стенке, и пулю в лоб. Чтобы на всю жизнь запомнили!

Лерка неприлично заржала. Маша тоже посмеивалась, тихо что-то уточняя у Толика.

Антон слушал их вполуха, не до того было. Коридор начал сворачивать правее. Сперва это было незаметно, но потом Генка задел плечом о стену раз, второй. Прошипел что-то под нос.

– Куда нас вообще выведет? – спросил он тихо.

– Не знаю. Куда-нибудь. Ведь кто-то эту всю красоту незримую построил, стало быть, и цель у него была.

Геннадий промолчал, топая рядом. Потом всё-таки откликнулся, нехотя и ещё тише, чем раньше:

– Да не было здесь ничего. И люка никакого на площади не было. Он потом появился, когда облава началась. У тебя под ногами.

Для вечного молчуна это была длиннющая речь, куда там Цицерону! А вот Мякиш задумался. Если это правда – а чем ещё считать их побег, вот ведь, идут и идут в темноте под землёй, да и куски ржавчины из волос никуда не делись, и руки, уставшие перебирать скобы, – то на реальность и в самом деле что-то подействовало. Или кто-то. И у него есть даже реальный кандидат на это место.

– То есть, это всё я соорудил?

– Ну так.

– Вот, блин… Нет, Геннадий, я бы комфортнее изобразил, если мне волшебную палочку вручить: ковёр-самолёт, сапоги-самопрыги, ещё какую фиговину. А по грязи брести – не мой стиль.

Мякиш шутил, конечно, но только наполовину. В остальном был серьёзен, как памятник коню коронарха с белыми яйцами.

– А ты пожелай, чтобы посветлее стало, – буркнул Генка и замолчал.

– Лорики, ёрики, чикапу, пикабу! – рассмеялся Антон. – Хочу уже выйти куда-нибудь, где светлее. А, и приори инкантатем! Я, правда, не помню ни хрена, что это означает.

Как и ожидалось, сомнительные заклинания не сработали. Зато под ногами перестало чавкать, что само по себе прекрасно. Оказавшись в таких вот условиях, начинали люди ценить мелкие удобства.

– А воняет-то меньше! – воскликнул сзади Толик. – Не иначе, в правильную сторону пошли под мудрым руководством товарища Мякиша.

Упомянутый товарищ хотел было ответить, но не успел, едва не расквасив нос о внезапно выросшую на пути преграду.