— А что Араэн принц Ночи? — тихо спросила я.

— Пытается сохранить жизнь той, кто упорно больше жить не желает, — ответил император и язвительно добавил: — Мы с ним в сходных ситуациях, не находишь?

Я не находила, у меня был шок.

— Она же вернулась к жизни и у них ребёнок. Почему так?..

Тяжело вздохнув, кесарь ответил:

— Разница в мировоззрении, в воспитании, в менталитете. Пресветлых дочерей Эрадараса воспитывают крайне… нежизнеспособным образом. Трактат, который я не советовал тебе читать, регламентирует жизнь, мысли, поступки, и даже желания леди. Испытывать влечение и страсть — недостойно дочерей света. Недостойно до такой степени, что мужья вынуждены по утрам накладывать руну забвения на жен, дабы избавить тех от нравственных терзаний по поводу всего произошедшего ночью. Это проблема моего народа, нежная моя, проблема, которую мы, я уверен, решим, и вероятно будущим поколениям будет легче свыкнуться с некоторыми аспектами взаимоотношения мужчины и женщины.

М-м-м, целый монолог.

— Мужья вынуждены накладывать руну забвения на жен, но собственных дочерей воспитывают всё тем же нежизнеспособным образом, соблюдая традиции, да?

— Да, Кари, — тихий ответ кесаря.

Я вдруг подумала, каково было ему, рождённому от насилия над пресветлой?

— Сложнее, чем ты можешь себе представить, — усмехнулся Араэден.

Вдруг поняла, что не хочу представлять. Просто даже не хочу. Совершенно. И в то же время:

— Ваша мать от вас не отказалась?

— Нет, нежная моя. Моя мать сильная женщина. Она отдала свою силу этому миру, связав мою жизнь с Сатарэном, потому что ей было известно, что император Ашеро, её муж, убьёт меня, как только я покину чрево матери.

Я замерла, напряжённо глядя на кесаря.

Как я раньше об этом не подумала? Ведь даже у нас, наделённые властью не терпят бастардов своих жен. Бастарды от мужа считаются нормой, но женщинам подобная вольность не прощается, пусть даже беременность наступила вследствие насилия.

— Как вы выжили? — потрясённо спросила я.

Араэден лишь улыбнулся в ответ, а затем спокойно сообщил:

— Императора я убил с удовольствием, нежная моя.

И эти слова сказали о многом. Как минимум мне, которая уже достаточно хорошо знала кесаря.

— Отомстили ему за мать? — даже не вопрос, просто заметила.

Но вместе с тем, вспомнила и ещё кое-что:

— В таком случае могли бы быть повежливее с Эллиситорес, а не доводить маму до слез, — намекая на гарем, и всё случившееся далее, сказала я.

Кесарь скользнул ладонью по моей щеке, подцепил за подбородок, заставил меня запрокинуть голову и едва вынудил таким образом взглянуть в его глаза, вкрадчиво поинтересовался:

— Нежная моя, ты действительно полагаешь, что заведя гарем, моя мать беспокоилась обо мне?

Удивлённо моргнув, ответила:

— А вы пытаетесь намекнуть, что нет?

Араэден улыбнулся, выразительно глядя на меня. Едва ли я могла осознать намёк, который в этой улыбке явно наличествовал. И кесарь, поняв это, насмешливо уведомил:

— Для женщин моего народа исполнение супружеских обязанностей — тяжёлая повинность. Тяжёлая, постыдная, абсолютно не добровольная. Воспитание определяет сознание, нежная моя, соответственно среди пресветлых леди нет тех, кто с воодушевлением принимал бы желания и потребности мужа. Регулярные интимные отношения с супругой не считаются нормой, и чаще всего используются исключительно в качестве наказания.

С некоторым сомнением глядя на кесаря, уточнила:

— Элисситорес беспокоилась обо мне?!

Усмехнувшись, он кивнул.