|
Отсюда и неприятие Толстого то по православным, то по «женским», то еще по каким поводам, отсюда и публичное соблюдение своей малости в чистоте. Провести в Иркутске октябрьские встречи под знаком Толстого тоже не получится достойно. Посмотри, кто приедет: Куняев, Ганичев, Крупин, К. Мяло, Панарин, А. Гребнев — все трибуны, но все, кроме коротких упоминаний, будут мимо Толстого. Дай Бог Володе в Ясной Поляне провести так, чтобы не стыдно было перед могилой и миром. Он, как я понимаю, проведет. А Россия отмолчится. Москва и Питер в научных институтах отделаются дежурными заседаниями.
Эх, Валентин, нет уж с нами той жизни, того чувства, той памяти, на которые мы продолжаем уповать. Отбыли — и что уж тут обманывать себя! — навсегда. Ну а нам предстоит волочься по своим памятным местам и датам, по своим великим «ухабам» до конца. И правильно ты делаешь, спасибо тебе, что хлопочешь и об Астафьевском музее в Чусовом, и о достойном праздновании 175-летия, и много о чем… Дай Бог тебе здоровья и сил. И дай Бог тебе помощников. На Вампиловский фестиваль в пожарном порядке тебя зазываем вот почему. Впервые отказываемся от репертуарного и «духовного» вмешательства Министерства культуры. И от всех этих лукавых «мастер-классов». Спектакли пытались отбирать сами. Я ездил в Калугу, в Белгород, в Москве побывал в театрах, о существовании которых до того даже не слушал. Но Господи! Во что сейчас превратился театр! Не тебе об этом говорить, и я знал, что это клоака, но не подозревал, что клоака повсеместная. За малыми исключениями, очень малыми. И в театрах, даже русских, считают, что так и должно быть, надо только соблюдать необходимую меру. Но совсем без пошлостей, гадостей, цинизма нельзя: таков наш век, таков человек. И получилось, что даже с нашим цензурированным участием фестиваль будет ненамного лучше, чем прежние. Но говорить-то о состоянии театра надо — ведь никто уже и не говорит. Это была не моя инициатива — пригласить тебя, но мне пришлось согласиться. А если ты захочешь остаться в Иркутске до октября, до литературных встреч (никакие они уже не литературные) — очень хорошо! Из Москвы можем полететь вместе, я буду там с начала сентября. От Володи Толстого я ничего не получал, но писать ему и не обязательно. Скажи ему, что быть я буду, но в общем ряду. В. Курбатов — В. Распутину 30 июля 2003 г. Псков Ты уже определился, когда поедешь из Москвы в Иркутск? Это я к тому, как мне быть с билетами? Мы будем покупать вместе или мне надо озаботиться уже сейчас? Сентябрь — еще время трудное. Бог знает, достану ли? Да еще надо деньги искать где-то. У меня товарищей таких нет. Надо стучаться к чужим. Черкни мне записочку о точных числах и о том, как рассчитываешь лететь ты. Я уж, грешный, и забыл, какого именно сентября начинается Вампиловский фестиваль. И Толстой пропал. Не могу его найти ни простой почтой, ни электронной, ни телефоном. И его девушки-помощницы растеряны и не знают, что делать. Похоже, Льву Николаевичу 175 лет не исполнится, а исполнится каких-нибудь 174 или 176. А я тут дергаюсь, будто старик — мой родственник. Читал в который раз его дневники и дневники Софьи Андреевны, его «Исповедь» и «В чем моя вера?». Господи, какой ад была жизнь в этом доме и сколько страдания себе и другим можно принести желанием добра и победы Христова учения вне накатанных удобных церковных форм! Псков свой юбилей отгулял, открыл Церетели и Клыкова, наслушался Саввиных вразумлений и теперь будет долго бегать от него. Город наговорился, настрелялся, напелся и притих. В. Распутин — В. Курбатову 26 октября 2003 г. Иркутск Все последние события знаю, кроме одного — был ли ты в Ярославле на юбилее нашего друга. Он прислал мне кипу газет с юбилейными публикациями, но об этом уронить словечко забыл. |
