Странное было чувство — последней усталости, но и сопротивления, словно ты умнее, они твои дети и их как-то надо загораживать, хотя ты уж сам одна дыра, живого места нет. А вот надо, чтобы быть достойными их страдания.

Прости, что это я так риторично. Есть чувства, которые потише-то и не выразишь. Нас и отучают от высоких слов, чтобы мы скорее душу забыли, а душе для сопротивления и поддержки иногда надо и повыше сказать.

В. Курбатов — В. Распутину

16 августа 2006 г.

Псков

Привет твоей Ангаре от моей Псковы, обмелевшей за лето до ручья, но еще выгораживающей пятачки для купания. Наконец за все лето у меня появилась возможность хоть по три дня в неделю (остальные — жена и дети) сидеть на своих шести сотках, глядя, как уже неостановимо старая яблоня при первом порыве сбрасывает желтые листья, которых до падения в кроне почему-то не видно. Слава Богу, народилась морковь, луку хоть торгуй, помидор столько, что валенок не хватает рассовывать до созревания. Огурцы уж собрали и засолили. И картошку копаем изо всех сил. Прямо кибуца какая-то, а не огород.

Дни встали тихонькие, без солнца, задумчивые, хоть садись и работай, если бы еще оставалась работа. То есть долговой-то полно, только поворачивайся, но в такую погоду хочется писать что-то такое же тихое, родное, спокойное. А его и нет, потому что в сердце нет тишины. Даже вон стишок, как барышня, написал.

Сел было по просьбе Гены за развитие «Подорожника», который он хочет переиздать, посмотрел записи «второго тома», начатого тобой. А там больше и нет ничего, хотя уж чуть не четыре десятка (а то и побольше) записей. Как-то пообмелел народ, мысль ослабла и пошла в декоративность. Пришлось добирать автографы из прежней книги («первого тома») — там все посерьезней. Уговорил Гену не гоняться за «утолщением», если при этом слабеет интонация и теряется качество. Уже готовлюсь к поездке в Ясную, которая в этом году грозит сделаться «католической», потому что вопросы к участникам — о проблемах глобализации, революции и правительстве, о ценности человеческой жизни. Ну вот и посмотрим, думаем ли мы об этом серьезно или всё в «литературу» перевели, где все правы, но где ни у кого не болит сердце.

Иногда включаю слепого итальянца Бочелли с его ликующим пением, и мы опять едем и едем с тобой Бурятией среди жарков и ирисов, и Байкал сверкает под зноем, и степь, и горы, и высокое небо.

В. Курбатов — В. Распутину

19 августа 2006 г.

Псков

То, на что мы уговаривали тебя с Геной по дороге в Аталанку, можно забыть. Идея была собрать пяток писателей разного круга и провести несколько вечеров подряд (каждому писателю по вечеру) на малой сцене театра, где писатель бы и сам поговорил, и актеры из него чего-то сыграли. И посвятить юбилею Вампилова и назвать «Этим летом в Иркутске…» с «эпиграфом» для всех встреч из слов Валентины из «Прошлым летом в Чулимске» («— Зачем чинишь забор, если все равно изломают? — Чтобы был целый»), чтобы и все вечера были с памятью об этом — «чтобы был целым».

Да только уже ясно, что нам этой «целости» не видать. Это ты по «Сиянию» видишь, я — по яснополянским встречам. И если уж иногда и мерещится какая-то цельность, то на фоне общего разбегания и малейшему случайному промельку обрадуешься. И если все-таки затеваешь что-то, то только из духа сопротивления, чтобы не даться живым, не дать извести тебя без сопротивления. «Они» только и ждут нашего отчаяния и когда мы опустим руки. А внутри уж давно угли…

А в Москву, я почему-то думаю, вам бы со Светой в этом году (в эту зиму) и не ехать, зарубцеваться немного, окрепнуть, а то там опять всё закричит.