– Ты такая же, как и все, Эми, – сказал граф, уступая ей в этом шуточном состязании. – Драгоценности, перья и шелка для них значат больше, чем человек, которого они любят. Как много тупых лезвий выглядит роскошно в бархатных ножнах!

– Но этого не могут сказать про тебя, благородный граф, – ответила Эми, когда плащ упал на пол и лорд предстал перед ней в дорожном костюме вельможи. – Ты прекрасная, испытанная сталь, чье внутреннее достоинство вполне заслуживает своих внешних украшений, хотя и презирает их. Не думай, что Эми способна любить тебя сильнее в этом великолепном одеянии, чем тогда, когда отдала свое сердце тому, кто в лесах Девона был облачен в красновато‑коричневый плащ.

– И ты тоже, – заметил граф, изящно и величественно подведя свою прекрасную графиню к парадному креслу, приготовленному для них, – ты тоже, любовь моя, оделась в платье, приличествующее твоему сану, хотя оно не в силах возвысить в моих глазах твою красоту. Что ты думаешь о наших придворных вкусах?

Молодая женщина бросила искоса взгляд в большое зеркало, когда они проходили мимо, и сказала:

– Не знаю почему, но просто не могу думать о себе, когда гляжу на твое отражение. Садись сюда, – промолвила она, когда они подошли к креслу, – и дай мне налюбоваться на тебя.

– Хорошо, моя любимая, – отозвался граф, – если ты разделишь мое кресло со мною.

– Нет, не так, – возразила графиня. – Я сяду на скамеечку у твоих ног, чтобы созерцать все очарование твоего величия и узнать наконец, как одеваются вельможи.

И с чисто ребяческим любопытством, не только извинительным, но и вполне понятным при ее юности и сельском воспитании, да еще смешанным со стыдливым чувством нежнейшей супружеской любви, она принялась рассматривать с ног до головы и восхищаться благородным обликом и богатым одеянием того, кто представлял собою гордость и украшение двора английской королевы‑девственницы, двора, прославленного как великолепными придворными, так и мудрыми советниками. С любовью глядел граф на свою прелестную юную супругу, и ему приятно было ее ничем не сдерживаемое восхищение. В темных глазах и благородных чертах графа сейчас отражались чувства более мягкие и нежные, чем тот повелительный и настойчивый облик, который обычно придавал ему широкий лоб и пронзительный блеск темных глаз. Он с улыбкой слушал ее наивные вопросы о различных орденах, украшавших его грудь.

– Вышитая лента, как ты ее называешь, вокруг моего колена, – сказал он, – это английский орден Подвязки, награда, которой гордятся даже короли. А вот звезда к ней, а вот и Георгий с брильянтами, драгоценный камень этого ордена. Ты ведь слышала о короле Эдуарде и графине Солсбери…

– О, я знаю всю эту историю, – промолвила графиня, слегка краснея, – и знаю, как дамская подвязка стала самым гордым знаком отличия английского рыцарства.

– Совершенно верно, – ответил граф, – и этот почетнейший орден я удостоился получить одновременно с тремя самыми благородными сотоварищами – герцогом Норфолком, маркизом Нортхэмптоном и графом Рэтлендом. Я был низшим из всех четырех по рангу, но что из того? Тот, кто карабкается вверх по лестнице, должен начинать с первой ступеньки.

– А это прекрасное ожерелье, так богато украшенное, с драгоценным камнем в виде овцы посредине, – спросила юная графиня, – что означает эта эмблема?

– Это ожерелье, – ответил граф, – с двумя мушкетами, скрепленными этими пластинками, которые должны изображать кремни, высекающие огонь, и поддерживать драгоценный камень, о котором ты спрашиваешь, – это знак благородного ордена Золотого Руна, некогда принадлежавшего Бургундскому дому.