Это просто ее "месячные". Кэрри испуганно хихикнула в  настороженной  тишине

комнаты. Слово почему-то ассоциировалось у нее с дурацкими  телевикторинами:

"Ваш шанс! В этом месяце вы можете выиграть бесплатную поездку на  Бермуды!"

Подобно воспоминанию о  каменном  граде,  сведения  о  менструальном  цикле,

похоже, давно хранились у нее в памяти, только  притаились  и  ждали  своего

часа.

     Кэрри повернулась  и,  тяжело  ступая,  двинулась  вверх  по  лестнице.

Деревянный пол в ванной комнате был выскоблен чуть не до  белизны  ("Чистота

сродни Святости"), а у стены стояла большая ванна на литых когтистых  лапах.

Из-под хромированного крана капало, и  на  эмалированной  поверхности  ванны

давно уже образовался длинный  ржавый  потек.  Душа  у  них  не  было:  мама

говорила, что это грех.

     Открыв шкафчик для полотенец, Кэрри принялась перебирать его содержимое

- целенаправленно, но аккуратно, возвращая все на  свои  места,  чтобы  мама

ничего не заметила.

     Синяя  коробка  оказалась  в  самой  глубине   шкафа,   между   старыми

полотенцами, которыми они больше не пользовались. На коробке  было  размытое

изображение женщины в длинной, просвечивающейся ночной рубашке.

     Кэрри достала салфетку и  взглянула  на  нее  с  интересом.  Она  часто

вытирала такими же помаду, что носила с собой в сумочке - один раз  даже  на

улице. И теперь ей вспомнились (или показалось, что вспомнились) удивленные,

шокированные взгляды. Лицо ее запылало. И ведь они действительно говорили ей

что-то. Стыд тут же сменился раздражением и обидой, щеки побелели.

     Она прошла в свою крохотную спальню. Тут было  еще  больше  религиозных

картин, только в основном с ангелами, а не со сценами праведного гнева.  Над

комодом висел вымпел Ювинской школы. На самом комоде - Библия и светящийся в

темноте пластиковый Христос.

     Кэрри принялась раздеваться - сначала кофточку, затем ненавистную  юбку

ниже колеи, комбинацию, пояс, чулки. Куча  тяжелой  одежды  с  пуговицами  и

резинками вызывала у нее чувство отвращения. На палке в школьной  библиотеке

лежала  целая  стопка  старых  номеров  "Семнадцатилетней",  и  Кэрри  часто

перелистывала эти журналы, старательно храня на  лице  выражение  идиотского

спокойствия, Манекенщицы в своих коротеньких юбчонках,  колготках  и  нижнем

белье с рисунками и кружевами выглядели так легко и естественно,  но  именно

этим словом - легкие, то есть доступные - мама называла  их.  И  разумеется,

Кэрри знала, каков будет мамин ответ,  если  она  когда-нибудь  заикнется  о

чем-либо подобном. Кроме того, она понимала, что  в  таком  белье  ей  будет

далеко  до   естественности.   Голая,   греховноголая,   очерненная   грехом

эксгибиционизма, и  каждое  дуновение  ветерка,  ласкающего  нога,  вызывает

греховную похоть.