– Конечно, мадам, – улыбнулся Лихтвейзен.

– Какая же?

– Мы решили, что хоть раз в жизни вы должны понять, как чувствует себя человек, попадающий в зависимость.

– Но для чего? Ради всего святого, для чего?!

– Для адаптации, мадам, для адаптации...

9

Ближнее Подмосковье. Дача Ю. Андропова

26 ноября 1977 года

Разбудило меня пронзительное верещание телефона. На шестом звонке, так и не сумев разлепить веки, я нащупала и рванула трубку:

– Чтоб вы сдохли!

– И вам доброе утро, Валентина Васильевна!

– Простите... – я откашлялась. – Кто это?

– Ксения Николаевна...

– Какая еще?.. Ой, простите! Слушаю вас.

– Немного изменились планы, и я заеду за вами через тридцать минут. Если, конечно, вы не возражаете. Успеете собраться?..

Через полчаса я спустилась вниз и увидела у подъезда старенький «москвич» с работающим мотором. За рулем сидела женщина примерно моих лет, очень стильно одетая, с тонкой сигаретой, дымившейся в уголке чувственного рта. Она так же мало напоминала сотрудницу КГБ, как наша вахтерша тетя Нюся – главного редактора.

– Добрый день! – я открыла дверцу машины. – Ксения Николаевна?

– Здравствуйте. Садитесь...

Пока мы не выбрались на Рублевку, моя Мата Хари молчала, небрежно стряхивая пепел сигареты на пол. На шоссе она увеличила скорость и, чуть скосив сильно подведенные глаза, спросила:

– Вас не интересует, куда мы едем?

– А должно интересовать?

– Вы всегда отвечаете вопросом на вопрос?

– К сожалению. Дурная привычка, простите. Говорят, с ней я бы никогда не прижилась в Штатах.

– А вы хотели бы прижиться в этой стране?

– А как вам кажется?

Мата Хари засмеялась:

– Браво! Вы умеете вести беседу. Впрочем, так вас и характеризовали.

– Кто?

– А кто вас мог так характеризовать?

Теперь засмеялась я:

– Один один, ничья.

– Ну и слава Богу! Тем более что мы уже на месте...

Вокруг простирался зеленый дачный массив. Металлические, стального цвета ворота, у которых притормозил «москвич», раздались в стороны, и мы вползли на ровно заасфальтированную площадку, плотно охваченную рядами высоченных пихт. Трехэтажный бревенчатый дом с башенками в псевдорусском стиле занимал центральную часть сравнительно небольшого участка.

– Приехали, – повторила Мата Хари и вынула ключ зажигания из замка. – Идемте!

По всему чувствовалось, что Ксения Николаевна здесь частый гость, если не хозяйка. Она ввела меня в невысокий, но просторный холл, уставленный мягкими диванами, креслами, пуфиками, и тут же исчезла.

В одном из кресел сидел, положив ногу на ногу, сам Юрий Владимирович в домашнем халате с кистями.

Когда мы вошли, он как раз брал из огромной хрустальной вазы гроздь черного винограда.

– Ну как, выспались? – в голосе Андропова звучала искренняя сердечность.

– Спасибо.

– Что ж, Валентина Васильевна, не будем затягивать увертюру, – Андропов отщипнул от кисти крупную ягоду и аккуратно положил ее в рот. – Теперь мы знаем все.

Я похолодела.

– Ваш редактор, человек неглупый и достаточно близкий вам, но, увы, безнадежно болтливый, рассказал вам... э э э... в дружеской обстановке о некой книге, изданной в Соединенных Штатах. И тогда в вас взыграли сразу два чувства: оскорбленное интеллектуальное достоинство и профессиональное любопытство. Характерно, что второе возобладало, и вы не придумали ничего лучше, как шантажировать по телефону известного человека, утверждая, что санкционировал этот разговор не кто иной, как председатель КГБ СССР.