– Какие новости? – спросил я.

– Пока ничего определенного. Я связался со своими приятелями в полиции; они утверждают, что ночью никого не задерживали, но в лесу обнаружены следы крови и фрагменты черепа.

– Это... Шеймас?

– Я не знаю, Шон. Тело так и не нашли, так что наверняка никто не может сказать.

– По радио передавали: один из полицейских открыл огонь. Может быть, он случайно попал в него?

– Не знаю, – повторил Трахнутый. – Шеймаса не арестовали, но и здесь он не появился, так что он либо убежал, либо погиб.

– Господи, ну и каша заварилась! – сказал я.

Трахнутый кивнул:

– Это моя вина. Я должен был взять руководство операцией на себя. Шеймаса слишком потрясло то, что случилось в Ревери... Мне казалось, если дать ему понять, что мы по‑прежнему ему доверяем, это поможет парню взять себя в руки, но, по‑видимому, я ошибся. Я уже сказал Джерри: только я виноват в том, что случилось. Я извинился перед ним и приношу свои извинения тебе, Шон. Ты еще новичок, и мне не следовало отпускать тебя на дело под руководством Шеймаса. Да, я был не прав, и теперь жалею. Извини.

– Все в порядке, Трахнутый. Мы сумели убежать, а словесные портреты, которые они смогут получить, будут довольно приблизительными.

– Еще неизвестно, чем дело кончится. Возможно, Шеймас сумел проползти пару сотен ярдов, после того как в него попали, но рано или поздно тело все равно найдут и опознают. И тогда легавые непременно явятся к Джерри и начнут задавать вопросы. Ведь Шеймас работал у него и даже иногда жил здесь, во флигеле... Они могут притащить с собой того солдата, чтобы дать ему взглянуть на вас, и тогда... Нет, опасность еще не миновала!

– А если Шеймаса только ранили? Вдруг он до сих пор скрывается где‑то в лесу?

– В таком случае пусть лучше продолжает скрываться. Если он появится здесь, нам всем не поздоровится, – мрачно заключил Трахнутый.

Некоторое время мы сидели молча, потом Соня принесла с кухни тарелку оладий и свежий кофе.

– Как ты себя чувствуешь, Шон? – спросила она. – Ты действительно не ранен?

– Нет, со мной все в порядке. Разумеется, у меня болят все мышцы, но я не пострадал.

– Кит повезла Джеки в больницу. Я сам его осмотрел: у него довольно глубокая рана на бедре, которую придется зашивать. Заодно, я думаю, ему там сделают и рентген лодыжки, она болела у него всю ночь, так что бедняга почти не мог спать, – грустно сказал Трахнутый.

– В какую больницу? В местную?! – удивился я.

– Нет, конечно. Мы еще не сошли с ума. Кит повезла его в Бостон, в «Масс дженерал». – Трахнутый обхватил голову руками. – Не могу поверить! А ведь казалось, все так хорошо складывается! – пробормотал он.

Я ничего не ответил. Развернув «Таймс», я стал просматривать спортивный раздел. Потом в столовую спустился Джерри. Подойдя ко мне сзади, он опустил мне на плечи свои лапищи.

– Как дела, Шон? Насчет Джеки слышал?

– Слышал. Трахнутый мне только что сказал, – ответил я.

Джерри посмотрел на своего товарища по оружию. Лицо его напряглось в мучительной гримасе: он припоминал недавно заученную цитату из Вергилия или еще откуда‑нибудь.

– Не унывай, Трахнутый. Forsan et haec olim meminisse iuvabit. Это не конец света, – сказал он наконец и улыбнулся. Он был до чертиков доволен собой.

– Может, и не конец, но близко. Даже если копы до нас не доберутся, ФБР непременно заинтересуется, что нам могло понадобиться на военной базе. Федералы и раньше за нами присматривали, а теперь и подавно... Что касается наших планов привлечь к себе внимание Настоящей ИРА, то о них можно забыть. Теперь мы станем в их глазах просто посмешищем! В самом деле, какой от нас прок, если мы не в состоянии провернуть обыкновенное ограбление? Господи Иисусе, Джерри, ну почему нам так не везет, а?! Даже не знаю.