Покачав головой, поверенный ответил:

– Ничего хорошего.

– Что? Что вы имеете в виду?

– Мацуко не позволила нам получить отпечаток руки Киё.

– Она отказала?

– Да, решительно. Она просто не стала слушать Такэ и Томо. И уверен, что не передумает – во всяком случае, в ближайшее время. Единственный способ заполучить отпечаток у Киё – получить его насильно, как и заявил Такэ, но не думаю, что кто‑то захочет зайти так далеко. Таким образом, мы не смогли узнать ничего определенного.

У Киндаити екнуло сердце.

– Но… но… – Он облизнул пересохшие губы. – Но это лишь усилит подозрения Такэ и Томо.

– Именно так. И поэтому я до синевы уговаривал Мацуко. Но она не из тех, кого можно уговорить. Нет, она только разъярилась и наговорила мне всяких гадостей. Если эта упрямая женщина что‑то заберет себе в голову, ее трудно заставить передумать.

Фурудатэ мрачно вздохнул и, словно отплевываясь, начал рассказывать Киндаити о событиях этого вечера. Слушая адвоката, Киндаити смог живо нарисовать в воображении всю сцену.

Все произошло в той же комнате в двенадцать татами, где оглашалось завещание. Весь клан Инугами собрался перед фотографией Сахэя, стоявшей на простом деревянном алтаре, – Киё, в своей жуткой гуттаперчевой маске, и Мацуко, а напротив них сидели полукругом Такэ, Томо, их родители и сестра Такэ. Там же сидели Фурудатэ и Тамаё.

Свиток, привезенный из святилища Насу, был положен перед Киё вместе с пустым листом бумаги, тушечницей с красной тушью и кистью. Маска не позволяла разглядеть выражения его лица, но легкое дрожание его плеч обличало волнение. Все члены семьи вперили взгляды в маску, и глаза их были полны подозрения и ненависти.

– Итак, тетя Мацуко, вы говорите, что решительно запрещаете Киё сделать оттиск своей руки? – после затяжного, чреватого грозой молчания заговорил Такэ. Это был рев зверя, у которого кровь капает с клыков.

– Решительно, – сдавленным голосом отвечала Мацуко. Потом, сверкая глазами, она оглядела остальных присутствующих. – Это возмутительно. Пусть лицо у него изменилось, но не может быть никаких сомнений – это Киё. Я это гарантирую – я его мать, и мне ли не знать его. Какое еще нужно доказательство? А вы ходите и слушаете эти смехотворные слухи. Нет, я запрещаю. Я этого не потерплю.

– Но, Мацуко, – вмешалась в разговор сидевшая рядом Такэко, мать Такэ. Это был спокойный, тихий голос, но вибрирующий от преизбытка злобы. – Тем более Киё должен сделать оттиск руки. Нет, я не хочу сказать, что сомневаюсь в том, что это он. Но эти сплетни, от них так просто не избавишься. Вот я и думаю, для пресечения этих глупых слухов будет лучше, если Киё даст нам отпечаток своей руки – нет ничего проще. Умэко, ты как полагаешь?

– Согласна с Такэко. Если ты и Киё сейчас откажетесь, у людей появится лишний повод для недоверия. Скажите все, разве это не так?

– Именно так, – вступил в разговор муж Такэко Тораноскэ. – И не только у посторонних. Если вы с Киё будете упорствовать, у нас тоже могут возникнуть кое‑какие подозрения. Кокити, а ты что скажешь?

– Д‑да, это верно, – как‑то испуганно заикаясь, заговорил Кокити, муж Умэко. – Конечно, не хочется верить, что члены нашей семьи… Но если Мацуко и Киё будут продолжать в том же духе, нам…

– …поневоле придется поверить, что вам есть что скрывать, – договорила Такэко с ядовитой усмешкой.

– Молчите! Молчите! Молчите! – вскричала тут Мацуко, и голос ее дрожал от ярости. – Понимаете ли вы, что вы говорите? Киё, по крайней мере на данный момент, глава клана Инугами.