|
Если бы отец не написал такого смехотворного завещания, вся слава и состояние Инугами достались бы одному Киё. Он глава клана. В старые дни он был бы вашим хозяином и повелителем. А вы, Такэ и Томо, вы были бы всего лишь его вассалами, и все же… все же вы… Как вы смеете требовать у него оттиска руки, отпечатков его пальцев, словно у какого‑нибудь преступника? Нет, я ни за что не позволю сыну участвовать в такой мерзости. Ни за что и никогда. Киё, идем отсюда, здесь нам нечего делать.
Мацуко вскочила. Лицо Такэ исказила гримаса ярости. – Стало быть, тетя Мацуко, вы решительно отказываетесь… – Самым решительным образом! Идем, Киё. Киё в маске неуверенно поднялся. Мацуко взяла его за руку. – В таком случае, тетя Мацуко, мы… – скрипнув зубами, злобно бросил Такэ вслед уходящим Мацуко и Киё, – в таком случае мы отказываемся считать этого человека за Киё. – А это как вам угодно! Ведя человека в маске за руку, Мацуко, тяжело ступая, удалилась за раздвижную дверь.
– Хм. – Услышав отчет Фурудатэ о происшедшем, Киндаити принялся отчаянно ерошить волосы. – Безвыходное положение. – Воистину, – мрачно согласился Фурудатэ. – Совершенно непонятно, почему Мацуко так упорно отказывается. Правда, Такэ мог бы подойти к этому делу поделикатней. Он ведь с самого начала обращался с Киё как с преступником. А Мацуко – гордая, вот она и разъярилась. И поскольку она из тех, кто ничего не слышит, когда заупрямится, думаю, она сама ничего не могла с собой поделать. Но в таком случае… если это настоящий Киё – а я, безусловно, уверен, что это так, – было бы гораздо лучше, если бы она повела себя по‑людски и дала бы им то, чего они хотят. – Иначе говоря, реакцию Мацуко можно объяснить двумя способами. Либо обращение Такэ и Томо обидело ее и заставило заупрямиться, либо, как подозревают Такэ и Томо, этот человек в маске – не Киё, и, больше того, Мацуко это знает. Фурудатэ с мрачным видом кивнул. – Безусловно, я бы предпочел первый вариант, но пока Мацуко не уступит и мы не получим отпечатков пальцев Киё, я не смогу выбросить из головы и второй – это ужасное подозрение, как бы омерзительны сами по себе ни были подобные мысли. Разговор с Фурудатэ затянулся почти до полуночи. Вскоре после его ухода Киндаити улегся, однако и погасив свет, долго лежал не смыкая глаз. Фантастическая фигура человека в гуттаперчевой маске и отпечаток правой руки на шелковом свитке плавали перед ним в темноте, не давая уснуть.
Вдруг пронзительно зазвонил телефон, еще с вечера поставленный в изголовье, и Киндаити мгновенно проснулся. Лежа ничком под одеялом, он подтянул к себе телефон и поднес трубку к уху. Звонил дежурный от стойки у входа. – Комната номер семнадцать? Господин Коскэ Киндаити? Звонок от господина Фурудатэ. – Да, пожалуйста, соедините. Тут же раздался голос Фурудатэ: – Алло? Господин Киндаити? Простите, что разбудил вас, прошу вас приехать… как можно скорее… немедленно. Голос Фурудатэ был необычайно высок и дрожал. Сердце у Киндаити замерло. – Приехать? Куда приехать? – На виллу… виллу Инугами. Я вышлю за вами машину. Пожалуйста, приезжайте прямо сейчас. – Хорошо, я понял. Господин Фурудатэ, что‑то произошло? – Да, произошло. Произошло нечто ужасное. Предсказание Вакабаяси сбылось, и… и… самым необычным способом. Во всяком случае, прошу вас, приезжайте немедленно. Вы все поймете, когда приедете. До встречи. Раздался громкий щелчок – Фурудатэ бросил трубку. Киндаити вскочил и, открыв одну из ставней, выглянул наружу. |
