– Будет сделано.

Фурудатэ удалился, но Макака и не думал уходить, стоял на середине пролета лестницы, обводя глазами наблюдательную площадку.

– Макака, вам еще что‑нибудь нужно?

– Ага, ну… случилось кое‑что… этакое.

– Этакое? – переспросил инспектор Татибана.

– Ага, одна лодка пропала.

– Лодка?

– Ага. Каждое утро осматриваю сад, ну, вроде как проверяю, все ли в порядке. Но нынче, как только встал, пришел сюда, а ворота канала открыты. Точно помню, ворота я вчера закрывал, еще засветло, вот и подумал, что‑то тут не так. Заглянул в лодочный сарай, и точно, одна из трех лодок исчезла.

Инспектор Татибана и Киндаити удивленно переглянулись.

– Значит, ты хочешь сказать, что кто‑то ночью выехал на этой лодке?

– Чего не знаю, того не знаю. Знаю только, что одна из лодок пропала.

– И ворота канала были открыты?

Макака мрачно кивнул.

Киндаити инстинктивно оглянулся на озеро, однако на воде, исполосованной дождем, не было ничего похожего на лодку.

– Ваши лодки как‑нибудь помечены?

– Ага, у них у всех на борту черной краской написано «Инугами».

Инспектор взмахнул рукой, и три детектива бросились вниз по лестнице – несомненно, отправились искать исчезнувшую лодку.

– Очень вам благодарен, Макака. Если заметите еще что‑нибудь, пожалуйста, дайте мне знать.

Макака неловко поклонился и затопал вниз.

Инспектор Татибана повернулся к Киндаити.

– Господин Киндаити, что вы об этом думаете? Может быть, убийца погрузил тело Такэ в лодку и куда‑то отвез его?

– Не уверен, – сказал Киндаити, вглядываясь в туманную дымку над озером. – Но если это так, значит, убийца – человек посторонний, потому что он уплыл в лодке и не вернулся.

– Не обязательно. Он мог привязать к телу груз и бросить его в озеро, потом догрести до берега, высадиться и вернуться сюда через холмы.

– Но это слишком рискованно. Если преступник заранее решил выставить отрезанную голову вот так, напоказ, как он это сделал, ему незачем было рисковать, скрывая тело.

– Хм. Похоже на то.

Татибана бессмысленно уставился на отвратительную лужу крови и вдруг неистово замотал головой.

– Господин Киндаити, не нравится мне это. Зачем было отрезать голову? Зачем насаживать голову на куклу? Мне это совсем не нравится. Меня от этого дрожь пробирает.

В этот момент по лестнице поднялась Тамаё. Взгляд ее больших глаз затуманился, она, однако, от этого не стала менее привлекательной. Напротив, испуг и некоторая беспомощность только усилили ее красоту, нежную и печальную – подобную хрупкому цветку, истомившемуся под дождем.

Татибана кашлянул и сказал:

– Благодарю вас, что пришли. Прошу вас, садитесь.

Тамаё глянула на жуткую лужу крови, глаза ее на мгновение расширились от страха, она поспешно отвернулась и неловко присела на плетеный стул.

– Я попросил вас прийти, чтобы выяснить, узнаете ли вы эту вещь.

Увидев брошку на ладони Татибана, Тамаё на мгновение окаменела.

– Да, узнаю. Это… это моя.

– Понятно. А не можете ли сказать, когда вы ее потеряли?

– Могу. Очевидно, вчера вечером.

– Где?

– Скорее всего, здесь.

Татибана и Киндаити быстро обменялись взглядами.

– Значит, вы были здесь вчера вечером?

– Да.

– В какое примерно время?

– Думаю, около одиннадцати.

– Что заставило вас прийти в такое место в столь поздний час?

Тамаё вертела в руках носовой платок, вертела и теребила так долго, что казалось, сейчас он разорвется пополам.