– Работать, – жестко приказал командор, не дожидаясь, пока негустая толпа уезжающих скроется за поворотом. – Как было намечено, повторяем вчерашнюю программу, стараясь не отклоняться. Но упрямый Водяной к повторениям был не склонен. Канистра с форафилами лежала на пирсе строго на том же месте, Гюрг вылез на крышу ангара и, поглядывая на низкую тучу, время от времени осведомлялся, как там в шестнадцатом квадрате – но ни в нем, ни в одном другом никаких феноменов не появлялось.

Прошло минут сорок.

– Что‑то я замерз, – подал голос командор, присаживаясь на край крыши и свешивая ноги. – Братцы, давайте припоминать, все ли мы сегодня сделали так, как вчера?

– Начнем с того, что вчера я выкупалась, а сегодня – нет, – отозвалась первой Варвара, обосновавшаяся, как накануне, на вышке.

– Спасибо, братец!

Все беззлобно рассмеялись. Ей очень нравилась эта манера стратегов в критические минуты не напрягаться и не метаться, колко и злобно понося все, что под руку попадет, как это обычно было у Сусанина, а настраиваться на доброжелательный, даже неторопливый лад.

– Туман представлял собой более клейкую субстанцию – помните, как он налипал на стены и деревья? – поежился Норд.

– Ригведас минут тридцать пять занимался акробатикой.

Надо же, заметили! Это Джанг‑гиббончик.

– После завтрака растащили все печенье и сухари, а сегодня оставили на столе. Кстати, сегодняшний шум за завтраком в децибелах раз в шесть мощнее вчерашнего – за счет хохота.

– Во‑первых, еще до завтрака начали прогреваться моторы, а минут тридцать тому назад к перевалу ушла колонна… – Это Шэд.

– Хватит, – сказал Гюрг. – Существенными считаю только первое и последнее замечания.

– А в‑четвертых – туча, – подал голос из капонира кто‑то, кого Варвара еще не научилась отличать, так молчалив он обычно был. – Вчера она появилась только к вечеру.

По‑видимому, Кит. Девушка высунулась в окошко, поглядела вверх: действительно, туча, нисколько не изменив своих очертаний, висела над пляжем, как невероятных размеров бурдюк. Похоже только, что за ночь она стала еще массивнее и темнее, словно состояла не из воды, а из самого низкопробного мазута.

– Ну и вымя, – сказал Хай. – Командор, тебе там не страшно одному?

– Спасибо за идею! Норд, Ага, вылезайте‑ка сюда, моей скромной и, по‑видимому, неаппетитной персоны сегодня нашему Водяному мало.

– А может, я?.. – слабо пискнула Варвара.

– Давайте, ‑легко согласился Гюрг.

Она скатилась с метеовышки, бегом пересекла пляж, краем глаза отметив, что аполин нет как нет, забежала в телятник и начала карабкаться по винтовой лесенке вверх, под потолок, с которого свисали ненужные теперь светильники, тали, кормораздаточные шланги и прочее добро. Вода, в которой совсем недавно неуклюже плюхались потешные «зелененькие», была чиста и безжизненна той ужасающей безликостью условного математического бассейна, из которого в одну вытекает, а в две втекает. Девушка добралась до недавно прорубленного в потолке люка, подтянулась и вылезла на крышу.

Норд и Ага уже устроились возле командора, один в позе лотоса, другой – крокодила. Варвара помялась – жаль было присаживаться, наверняка сзади пятно останется, стирай потом штаны.

– Устраивайтесь, – подвинулся Ага, – и не бойтесь: к нашему грязь не пристает. Мы тут надолго, Гюрг?

– Выжидаем тридцать минут. Затем попробуем форсированные методы.

Варвара невольно подняла на него расширившиеся от ужаса глаза.

– А что вас удивляет, Барб? Перед нами тупая, агрессивная ржавая машина.