|
Я его видел собственными глазами. У себя дома и в самых дальних уголках нашей страны. И да, видел его и здесь, в Рижу. Видел его в фальшивой улыбке и тайных планах Шивалля, в глазах герцога, когда вы просили его за семью Тиаррен. Глаза его загорелись, когда он пошутил так, что поняли его лишь приближенные. Я нес когда-то правосудие этим людям. Даже убивал их, когда приходилось это делать. Когда-нибудь Шивалль и герцог Джиллард вдруг обнаружат, что у них из брюха торчат клинки плащеносцев.
Я подобрал дымящийся уголек, крепко сжал его в руке, а затем выронил. — Но все самое ужасное, что происходит на этой земле, случается не из-за злых людей. Это происходит из-за тех, кто просто не знает о добре и зле. Из-за мытаря, которого совершенно не заботит, что урожай в этом году был плох и крестьянину пришлось отдать весь заработок целой семьи, чтобы уплатить подать. Из-за солдата, который не задает вопросов, когда ему приказывают облить маслом дом и приговорить мать с детьми к огненной гибели. Из-за юной женщины, совсем еще девчонки, которая представляет, как будет здорово жить в большом замке и восседать на престоле, но даже не задумывается, зачем плетутся сложные интриги и каким образом она займет это место. Так что нет, Валиана, миледи, герцогиня, принцесса. Я не думаю, что вы исчадие зла. Я думаю, вы намного — намного хуже. Она посмотрела на меня и отшатнулась. Кест, несмотря на его намерения, подхватил Валиану: еще чуть-чуть, и она упала бы на землю. Фелток поступил благоразумно, сохранив спокойствие и позволив Кесту отнести ее в повозку. Шивалль вышел вперед, улыбаясь. Но когда он заметил что-то за моей спиной, улыбка тут же сползла с его жирного лица. Трин поглядела в том же направлении и побледнела. Я обернулся и увидел, как кто-то выползает из обожженных руин дома. Девочка, совсем ребенок, ей было не больше двенадцати-тринадцати. Вся покрытая гарью и совершенно сбитая с толку. Она споткнулась, и, когда Кест бросился к седельным сумкам, я подбежал к ней. Вынес ее с места жестокой расправы, которое прежде она звала домом, и положил на скамью на другой стороне улицы неподалеку от кареты. Кест принес воды и бинтов. Я полагал, что кожа девочки сожжена, но, омывая детские руки, обнаружил, что она почти не обгорела. — Как ей удалось выжить? — спросил Кест. — Даже не знаю, — ответил я. Шивалль подозвал свою охрану и принялся с ними шептаться. Девочка открыла глаза и закашлялась. Я дал ей немного воды, она выпила и попыталась заговорить, но ее снова начали сотрясать жестокие приступы кашля. Я подождал, пока они пройдут, и снова напоил ее. — Не пытайся говорить, если больно, — предупредил я. Девочка мотнула головой. — Я могу… могу говорить. — Девочка поедет со мной, — сказал Шивалль, подойдя к нам. — Сделай еще шаг, — рявкнул Брасти. — Еще один только шаг, маленькое жирное чудовище… — Она жительница Рижу и подданная герцога… — Значит, герцог не слишком хорошо справляется со своими обязанностями. — Как ты выжила в пожаре? — спросил я девочку. Она снова закашляла. — В подполье, — прохрипел ребенок. — Когда матушка выбросила знамя, а те внизу подожгли дом вместо того, чтобы выпустить нас, она сказала, чтобы мы спрятались в подполье. Места там было мало, и мои братья хотели сражаться, хоть это и глупо, потому что шпагой огня не победить. Малыши тоже побежали за ними — я не успела вернуть их, потому что в этот миг на люк что-то обрушилось. Все подполье выложено камнем, поэтому огонь туда не добрался, а еще у меня были вода и полотенца, чтобы закрыть лицо от дыма. Она глотнула воды. — Я пробовала выйти, но не смогла, а затем, наверное, то, что упало на люк, тоже сгорело… — Фалькио, — сказал Кест. |
